На линии огня

Всю жизнь передо мной
Страничка партбилета
И кровью надпись строчкою неровной:
«Умрем, но не отступим.
Наша песнь не спета.
Мы победим фаш…»
И листок оборван.
С тех пор я не свободен от вопроса
И навсегда в его останусь власти:
Какие,
Кто
Сдавал партийной кассе
Ценней и клятвеннее взносы?!

Эти стихи из первой поэтической книги Землянского. Теперь они входят в двухтомную антологию военно-патриотических произведений советских поэтов «Великая Отечественная», выпущенную издательством «Художественная литература» в 1970 году.

— Я уже говорил, что на фронте не был, вернее, не участвовал в боях, — как бы оправдываясь и явно о чем-то сожалея, доверительно сообщает Землянский. — Но мне кажется, что когда я пишу, я чувствую войну — всю. И тыл и фронт. Самонадеянно? Может быть. Но не скрою, мне доставила большую радость фраза в небольшой внутренней рецензии на один из рассказов, в котором действие происходит в бою. Рецензент невзначай, мимоходом, как бы и не допуская мысли, что может ошибиться, обронил: «Чувствуется, автор сам все видел и пережил…» Я радовался, разумеется, не причислению меня к людям, бывшим на переднем крае, а только тому факту, что так достоверно прозвучало написанное мной.

Радость естественная и понятная каждому творческому человеку. Тем более, что Землянский знает войну, знает не по книгам. Пережил многие ужасы и страдания. Меня не удивляют поэтому слова Павла Железнова, сказанные им в предисловии к сборнику стихов «Это живет во мне»:

«В книге Анатолия Землянского, человека, прошедшего через войну, много стихов о любви и природе, стихов, полных нежности и душевного тепла… Нет, он не забыл ужасов войны… «Это живет во мне», — говорит он с первых страниц своей книги. Он помнит обезумевшую молодую мать, никого не подпускавшую к убитому младенцу; помнит бойца, написавшего кровью на партийном билете: «Умрем, но не отступим». Сильное впечатление в разделе «Память» оставляет глубокосимволичный образ седой вербы без сердцевины, вербы, склонившейся над щебнем рухнувшего дома:

Дом на ее глазах разбило —
Здесь в сорок первом были немцы.
Не от стоянья ль над могилой
У вербы выболело сердце?..»

Ничто не забыто. Все живет в памяти солдата. А больше всего помнит он долгожданный день нашей великой победы:

Живет во мне и будет жить всегда,
Заметней нет в счастливом сердце следа:
Пришла к народу моему Победа,
Ушла от человечества беда.

Поэт горячо любит свою Родину и люто ненавидит иностранных поработителей, кости которых не принимает русская земля:

Прошелся плуг — и кости человечьи
По борозде разбросанно легли.
Свидетели уже далекой сечи
Явились из разбуженной земли.
Какую мудрость лет, давно минувших,
Земное эхо донесло до нас
Вот этой потемневшей черепною грушей
С проколами когда-то зрячих глаз?
Кто может знать!
Да и не в том суть дела.
Вопрос в другом: чьи кости смерть взяла?..
Ответил пахарь, двинув бровью белой:
«Был, знать, чужой: земля не приняла».

И о чем бы поэт ни писал, память каждый раз возвращает его к дням войны. Долго она будет еще напоминать о себе: ее результаты видны везде и всюду. Ее костлявая рука дотянулась почти до каждого дома. До каждой семьи. До каждого человека. Потому она и незабываема, хотя со дня ее окончания минуло уже более четверти века.

За это время родилось и сформировалось новое поколение людей. Оно ежегодно пополняет ряды армии, и флота. Вот и лирический герой поэта призван на службу воинскую. Уже в свой первый день солдатский он загрустил по дому. К нему подходит ротный и как-то попросту кладет руку на плечо: