На линии огня

Простота изложения, убедительность жизненных состраданий заставляет верить в правдивость всего сказанного, в достоверную точность нарисованного писателем образа. Уже приведенные строки подготовляют нас к сцене в тюрьме, к сцене допроса Вити, когда он проявляет невиданную стойкость, ведет себя действительно геройски.

Юный читатель особенно не любит фальши. Он обнаруживает ее с первого же неосторожного и не к месту вставленного слова. И тогда уже никакими силами не заставить его продолжать чтение и тем более полюбить книгу. Мне приходилось наблюдать в библиотеках, как ребята после прочтения возвращали книгу о Вите Коробкове. Они охотно рассказывали о ней и неизменно просили: «Дайте что-нибудь такое же. Про героев». Однажды мне пришлось присутствовать на вечере в школе, где ребята исполняли любимые песни Вити Коробкова. Откуда же они о них узнали? Оказывается, из книги Якова Ершова. Я читал повесть и как-то не обратил внимания на то, какие песни любил пионер Витя Коробков. А дети отыскали разбросанные по тексту книги упоминания о таких песнях. Их оказалось около десятка: и «Веселый ветер», и «Орленок», и «Идет война народная…» Слушая эти песни в исполнении школьного хора, я думал о том, как важно авторам детских книг учитывать и любознательность своих читателей, и их темперамент и всегда быть точным в обрисовке характеров своих героев.

У литераторов, пишущих для детей и юношества, есть и еще одна особенность, которую мне пришлось наблюдать и о которой хочется сказать. Связь писателя и читателя здесь особенно ощутима и отличается неизменным постоянством. Ни на одну книгу, пожалуй, не поступает столько отзывов от читателей, как на книгу для детей. Не избежала этой участи и повесть Ершова «Витя Коробков — пионер, партизан».

О чем же все-таки пишут юные читатели автору только что прочитанной ими книги? Не только о том, что книга понравилась. И не только о том, что они хотели бы подражать изображенному в книге и полюбившемуся им герою. Хотя и такие письма составляют значительную долю писательской почты и определенным образом говорят о том, что книга попала в цель.

Но мне хочется отметить другое, весьма примечательное и показавшееся мне чем-то новым во взаимоотношениях писателя и читателя. Высказав свое суждение о книге, сказав, что герой им нравится и они хотели бы быть такими же мужественными, настойчивыми и смелыми, как он, юные читатели сообщают о себе, о своей учебе и жизни, об успехах и промахах. Они как бы рапортуют писателю и в его лице герою полюбившейся им книжки, сверяют свою жизнь по своему идеалу.

Мне думается, что такие письма свидетельствуют о большой жизнеутверждающей силе книги. Они как бы подтверждают, что книга действует, борется, активно участвует в воспитании нашего молодого поколения. И сам собой напрашивается вывод: видимо, писателем верно найден герой, способный увлечь ребят, вызвать у них желание подражать, следовать его путем. Немалое значение имело, конечно, и то обстоятельство, что герой книги взят писателем непосредственно из жизни, и с этой точки зрения он очень близок юным читателям.

Героя своей новой повести «Ее называли Ласточкой» Яков Ершов также увидел на фронтовых дорогах. Как-то в редкую минуту откровенности Яков Алексеевич рассказывал мне о том, как возник замысел повести, где были увидены ее основные герои. И опять мысленно перенеслись мы с ним во фронтовую землянку, где при тусклом мерцании светильника, сделанного из гильзы зенитного снаряда, молодой солдат рассказывал журналисту армейской газеты о своих чувствах, вынесенных из только что закончившегося боя. И не столько полные опасности эпизоды боя волновали солдата, сколько его неожиданная встреча со своей землячкой, со своей школьной подругой, невесть как оказавшейся в этом городке у самой границы, за тридевять земель от родного дома.

— Шут ее знает, — горевал солдат. — Или я вконец растерялся, или она говорила со мной такими намеками, что ничего понять и в спокойной-то обстановке было нельзя. Так я ни в чем и не разобрался. Тут и бой еще не кончился. Фашисты из каждого подвала стреляют. А появились уже откуда-то ее друзья, и исчезла она с ними так же таинственно, как и появилась. Сижу теперь и гадаю: во сне это было или наяву? Товарищи вот все отдыхают, а я мучаюсь. Дивчина-то из головы не выходит.