На линии

–Вашу мать! – прошипел проводник, и звук шуршащего нейлона, становившийся громче, оборвался возле меня.

– Я вам говорил, что их нужно отключать?! – Громко шептал Койт в моё ухо. – А теперь представь, милый триффидовый человек, что, если бы это была ЧОПовская жестняка? Как считаешь, быстро бы нас раздавили?

Я чувствовал фризовое дыхание в своё уже околевшее ухо и боялся что-либо ответить.

Постепенно, зимний холод его голоса сменился прохладой осеннего утра.

– Ладно, – спокойно продолжил проводник. – Нам всем нужно отдохнуть. Надевайте очки и следуйте за мной.

Мы аккуратно выползли из укрытия и увидели того с кем разговаривал Койт.

На дисплей-линзах очков это была огромная фиолетово-зеленая фигура, молча вросшая в землю и испускающая тихий звук механического сердца.

– Очередные? – обрезал исполин и шагнул в нашу сторону. – Ну, следуй за мной, Койт и приглядывай за «хвостиками», а то я и так в красной зоне штрафов. Пятую перепрошивку мне уже не пережить.

IV

Вспоминая то, чем была раньше Москва-Сити и бросая взгляд на то, во что она превратилась сейчас, не удивительно, что когда-то один из лучших двухбашенных комплексов «Город Столиц», переформатировали в обычные жилые коммуналки и общежития. Теперь в башне «Москва» прожигали свои дни преимущественно студенты экономических и технических вузов вперемешку с уже имеющимися владельцами своей жилплощади. Башня «Санкт-Петербург» имела дурную репутацию. Она аналогично совмещала жилые помещения и студенческие общежития, но к этому добавлялись расположенные в подвале ночные клубы и бары, а на последних двух этажах – самые дешевые мотели. Контингент «Санкт-Петербурга» обычно сторонились, ибо студентов, которые там проживали, считали маргинальными отщепенцами, в группы которых входили личности творческих профессий: писатели, музыканты, художники, активисты и контркультурщики. Свободное время они проводили в подвале «своей» башни представляя публике выкидышей своего незрелого творческого ума, растрачивали последние изжитки стипендии на выпивку, наркотики и дешевых голографических проституток.

Именно одним из таких заведений управлял этот фиолетово-зеленый исполин. Однообразие линий переулков давно отбили желание запоминать дорогу. Это было невозможно. Дабы обезопасить и нас и себя, громила хакнул очки каждого, убрал все лишние информационные функции, оставив лишь мир геометрического извращения.

– Можно ли вообще доверять этой фиолетовой махине? – прошептал мне на ухо один из спутников. Его звали Жожик. – Мы заплатили последние деньги не для того, чтобы нам проводили экскурсии по этому городу…

– Жожик, – прошептал я тихо. – Как думаешь, на данный момент, мы, в чьей власти?

Жожик на мгновение замолк и чуть слышно ответил:

– Нашей цели.

– Нет. Мы в их власти и следует просто довериться.

Я сам не верил тому, что сказал, но Жожик с самого начала этой авантюры, показал себя нервным малым, и приходилось дозировать в него капли небольшой уверенности к нашим проводникам.

Голубые полосы устремились вверх обрисовывая одну из башен «Города столиц». Из некоторых окон «Санкт-Петербурга» выплывали красные силуэты букв образующие слова: «Жилье. Недорого», «=9+6804 – дешевый стафф. Звони», «=9+6969 – Рафаила. Недорого».

Голографические наклейки. От такого типа вычурной голорекламы, крупные компании отказались еще 10 лет назад, что в свою очередь сделало рекламные голоаппараты доступными простым людям и теперь подобное можно встретить на каждом шагу в старой Москве.

Мы шли параллельно башне по соседней улице. Громила в очередной раз свернул в переулок, который заиграл причудливой геометрией. Ранее я не мог предположить, что очки-поводыри способны вырисовывать нечто большее, чем прямые линии окружения и сгибы силуэтов. Мы попали во власть кривых полукругов, плоских ромбов, сломанных прямоугольников разных цветовых оттенков.

– У меня очки сломались, мать вашу, – прозвенел голос третьего путника. Это был юный Витя. – Куда идти то?

Я понял, что громила и Койт остановились, когда оказался на земле из-за столкновения со стальной спиной фиолетово-зеленого проводника.

– Красиво, правда? – железные пальцы потянули ворот куртки вверх, и мои ноги рефлекторно нашли твердую опору.

– Держитесь друг за друга, – холодно произнес Койт. – А ты возьми подол моего плаща.

Обращение было адресовано мне.

Мы были похожи на тот самый «хвостик» Койта, как и говорил ранее громила. Причудливая геометрическая вакханалия исчезла, сменившись темнотой и отсутствием каких-либо звуков.

– Много глушилок стоит, – послышался вдалеке голос фиолетово-зеленого исполина. – Чтобы силовики не мешали коммуникационной жизни башни. Поэтому ваши очи и видят такую причудливую симфонию геометрии. Но сейчас вы узрите то, из-за чего захотите здесь остаться, ребятки.

Слова громилы становились громче, но с каждым разом добавлялось больше посторонних звуков. Шум нарастал, пока не превратился в полноценную музыкальную мешанину.