На линии

Наблюдая с высоты платформы за тем, что произошло с обликом города, я испытывал смешанные эмоции. С одной стороны, теперь столица выглядела светлой и пестрой, словно всю радужную палитру красок смешали и выплеснули на крыши домов. Все это смешивалось с парящими в облаках стальными кольцами Третьего МКАДа, по которым тихим жужжанием плыл магнитный транспортный поток.

С другой стороны, я наблюдал за тем, как Москва-Сити медленно поглощала город, который пестрил в отражении её зловещих зданий.

Мои мысли прервало звуковое оповещение платформы: «Вы приблизились на критическое расстояние».

Я оторвался от внутреннего диалога и увидел, что стою на самом краю платформы. Автоматические ограждения платформы были сломаны уже года два и каждое обращение в тех.часть производителя по поводу ремонта, заканчивалось обещаниями о скором исправлении неполадок. А мои начальники, в свою очередь, давали устный инструктаж кончавшийся словами: « Ты аккуратный малый! Не расшибешься».

Платформа затряслась и начала снижаться. Я не мог понять, в чем была причина столь странного поведения ИИ. Подбежав к панели управления, экран встретил меня темным взглядом. Отключился.

Площадка, которая должна была служить островком помощи и безопасности при реставрационных работах, стремительно набирала скорость и летела вниз безжизненным куском железа. Все инструменты, которые находились на полу платформы, начали разлетаться в стороны, словно выпущенные конфетти. Прозрачные банки с красочными материалами и растворителями кислотных цветов катались от края к краю и уже начинали проигрывать силе гравитации.

Я начал истошно бить по нагрудной кнопке своего айрожилета, который был разработан для форс-мажорных ситуаций с работой на высоте.

Чем сильнее я бил по кнопке, тем острее боль отдавалась в грудной клетке. Наконец жилет завибрировал, и начал медленно поднимать тело вверх. С каждым сантиметром отдаляясь от сломанной платформы, облегчение обволакивало меня тонким пледом.

Удар электричества по плечам сорвал плед приходящего умиротворения. Я снова приближалось к платформе, и встретился с ней страстным поцелуем с панелью управления.

Тело, словно каучуковый мяч из детства, отскочило на край платформы.

Пальцы соскальзывали, и я направил взгляд вниз. До земли оставалось около 20 метров, когда музыкальное приветствие платформы порезало мне слух.

Благодаря потустороннему чуду, я смог не сорваться вниз после резкого возобновления скорости и высоты платформы. Пока искусственный интеллект восстанавливал сброшенные настройки, на стальной пол покрапывал металлический дождь из инструментов и банок, которые при встрече с поверхностью начали разрываться как скорлупа упавшего на пол яйца. Именно тогда, я увидел последний яркий цвет своей жизни. Сосуд с жидкостью лопнул у моих рук, выпуская светло-салатовы растворитель в глаза.

III

Даже трущобы в этом «Ватикане российской действительности» отличались дорогим блеском и прорывной технологичностью.

Голографические панели очков-поводырей то и дело «вбрасывали» на выжженную сетчатку моих глаз название улиц, зданий и материал из которых это всё было возведено. Вся эта информация мешала видеть геометрические линии окружения, но отключить данную функцию было невозможно. На мне и на остальных спутниках были очки-поводыри самой первой прошивки. Их выдают в больницах слепым людям, которые не могут себе позволить даже вторую версию гаджета.

Мы давно сошли со стальной дороги и шорох нейлоновой брусчатки под ногами возвещал о проникновении в очередной район Москва-Сити.

Полузеленый решётчатый силуэт проводника остановился и поднял руку вверх. По кривым линиям стен и очертаниям отдельных объектов, я определил, что мы зашли в переулок, который очень тяжело было назвать местом для отбросов, но очередная голографическая панель застелившая силуэт проводника, возвещала о 8 уровне опасности данного места.

– Спрячьтесь за мусорные баки, – прошептал он. – И снимите очки.

Огромный вибрирующий контейнер с отходами испускал приятный запах лавандового масла. Такого не встретишь на улицах старой Москвы. Все передовые разработки сначала тестируются и внедряются в инфраструктуру Москва-Сити, а уже после, когда необходимость в них из-за модернизации старого или введения нового оборудования, отпадает, то разработки заполняют окрестности за пределами «Русского Ватикана».

Я снял свои очки и стал вдыхать аромат мусорной установки. Воспоминания о тех временах, когда ещё ребенком рассекал руками стебли подсолнухов, росших на полях, близ деревни моих стариков, вернули уверенность в том, что текущая авантюра была правильным решением.

Воспоминания прервал беспощадный крик нейлонового гравия, на который ступило нечто массивное.

– Цель твоего прибытия, Койт? – скрипучий голос звучал рядом с местом, где стоял наш проводник. Он не был похож ни на ЧОП-роботов, ни на полицейских биогромил. – И ты снова не один? Сканер показывает, что один из твоих «хвостиков» забыл отключить очки…

Громкий вздох Койта разрезал тихий гул переулка.