На краю пропасти

— Обычно — да. Особенно если ты с полной концертной программой прибываешь к порогу их дома…

— Молчать! — тот же грубый голос. — Разговаривать будете у Бакина.

У них отобрали оружие, связали руки за спиной и повели, окружив, в обратном направлении, туда, где группа свернула на развилке. Участок дороги оказался коротким — около километра, после ботинки прогромыхали по металлическому мосту, за которым почти сразу путь им преградила бетонная стена. Тяжёлые ворота, проскрипев давно не смазываемыми петлями, отворились, впуская путников. Игорь обратил внимание, пока шли, на низкие одно-двухэтажные здания по сторонам. Очевидно, они находились на территории какого-то заводского комплекса. Ещё метров сто, и фонарики упёрлись в огромное здание, стены которого терялись во тьме. Теперь стало понятным явление слабого света в ночном небе: видимо, на крыше здания находился наблюдательный пост, откуда и заметили автомобиль и разборку с ночным титаном — по-другому у Потёмкина язык не поворачивался назвать игравшее с «Тигром» чудище.

— Прошу вас, — пригласил грубый голос. Его обладатель, видимый тёмным силуэтом, подошёл к двери и отворил, пропуская пленников вперёд. Тусклый свет, лившийся изнутри, явил замотанное в тряпки лицо неизвестного, только прозрачные стёкла слесарных очков открывали внимательные прищуренные глаза.

Внутри уже встречали трое с помповыми ружьями в грязной, просаленной, но тёплой одежде. С обмотанными на манер старших лицами и заострёнными штырями за спинами, видимо — самодельными пиками или копьями. Следом за пленниками вошли пятеро конвоиров. Пленников ещё раз обыскали, проверили вещмешки, «прощупали» счётчиками на предмет радиации. Потом старший, что командовал, стянул с лица тряпки на шею и макушку, куда водрузил и очки, стянутые на затылке резинкой. Взору открылся молодой человек лет тридцати. Слева от брови до края губы — шрам, а сам глаз заплыл белым.

— Пойдёмте. Мужчины со мной, женщины пока здесь.

— Они пойдут с нами! — уверенно возразил Игорь.

— Со своими правилами в гости не ходят, — заметил незнакомец.

— А мы не гости, — Потёмкин поднял к лицу связанные руки. — Мы мимо проходили…

— Тем более, мимопроходилы, — пожал плечами старший и, уже обращаясь к подчинённым, добавил: — Ведите этих двоих к главе. Дамы подождут.

Игоря с Яром грубо толкнули ко второй двери из маленького помещения. Им ничего не оставалось, как подчиниться.

Это был когда-то один огромный цех, где находились столь же впечатляющие по размерам машины, станки и станы. Потом, после войны, рабочие, ставшие жителями, их разобрали и вынесли. И принялись застраивать освободившееся пустое пространство хижинами из того, что находили в городе: кирпичи, доски, куски железа. Причём застраивали наспех, уровень за уровнем вверх, поглощая свободное пространство, словно муравьи. Теперь это место представляло собой нагромождение полудеревянных, полукирпичных комнатушек с забитыми листами железа дырами. Между ними оставлялось пространство под коридоры, но иногда оно было таким узким, что людям приходилось расходиться друг с другом, пропуская кого-нибудь вперёд. На верхние уровни вели топорно и на скорую руку сколоченные деревянные лестницы. По ним идти было не только опасно, но и страшно. Треск древесины жалобно возвещал путникам, что всё вокруг устало, хочет отдохнуть, а люди не понимают этого. Но жители давно привыкли к их скрипу и не обращали внимания. Только Потёмкин чувствовал, что, сломай в одном месте доску, вся конструкция огромного города внутри исполинского здания сложится, как карточный домик. А здание действительно было масштабным. Пока они шли к главе, Игорь запутался в несметных коридорах и проулках и насчитал восемь этажей вверх. И, наконец, они вышли на «крышу» деревянного творения. Тут до потолка здания можно было достать, подпрыгнув и протянув руку. В центре находилось лишь одно строение, но зато большое. Очевидно, для главы поселения места не пожалели.

Старший на несколько минут скрылся внутри, после чего приказал Потёмкину с Яром зайти.

В первой маленькой комнатушке стоял лишь стол, за ним сидела девушка и печатала какой-то текст на облезлой машинке. Она косо посмотрела на вошедших и вернулась к своему занятию. Мелькнула мысль: «У него и секретарша есть? Очуметь!»

В следующей комнате большего размера стоял стол и вокруг — стулья. В центре стола — лампа-абажур. Провод змеёй тянулся по поверхности и исчезал где-то внизу под полом.

— Садитесь, — сопровождающий указал на стулья и сел сам в сторонке. Двое подчинённых остались стоять сзади, у двери.

Спустя несколько минут через противоположную дверь вошёл заспанный мужчина в наброшенной на голое тело рубашке и дырявых местами штанах. На голове — сеточка, наверное, чтобы не повредить причёску.