На краю могилы

Мои побелевшие пальцы так сжали руку Менчереса, что его кости хрустнули, но мгновенно срослись. Патра, скользя между рядами с грацией змеи, обращалась к нему, но ее глаза были прикованы ко мне.

Патра не носила гладкую египетскую прическу, которая стала популярной после фильма о Нефертити. В ее свободно распущенных длинных черных волосах поблескивали золотые нити. Брови оказались не такими густыми, как предполагали в Голливуде, а совсем тонкими. Как и она сама. Ее фигуру скорее можно было назвать атлетической, нежели пышной. И кожа этой женщины была бледной, хотя и темнее моей. Почти медового оттенка. Нос несколько длиннее, чем требовали современные каноны моды, но он не портил ее лицо. Патра бесспорно была красива.

— Почему?

Я задала вопрос, не сводя глаз с Патры. Все мое существо напряглось до предела. В голове билась одна мысль: убить!

— Таковы наши законы. В качестве моей жены она имеет право присутствовать на любом собрании, но не может нападать. Мы тоже не должны причинять ей вреда. Она решила тебя спровоцировать, не позволяй ей так легко одержать победу.

О да, она меня провоцировала! Я испытывала непреодолимое желание разорвать ее в клочья и носить ее кровь вместо одежды.

— Привет, стерва!

Она рассмеялась, вкрадчиво мурлыча:

— Так это и есть полукровка? Наслышана. — Ее глаза опасно блеснули. — Ты хорошо спала в последнее время?

Одна часть мозга удивлялась моей выдержке. Вторая вдруг наполнилась смехом — веселым и беззаботным, совершенно не к месту и не ко времени.

— Патра! Это все, на что ты способна? Как скучно!

Не знаю, чего она ожидала, но только не этого. Черт, я и сама себе удивилась.

Патре не понравилось, что над ней смеются. Об этом красноречиво свидетельствовало разгневанное выражение ее лица.

— Я не так глупа, как ты думаешь, — продолжала я. — А теперь заткнись или проваливай, потому что ты нам мешаешь. На этот счет тоже установлены законы.

— Не волнуйся, уйду, — с презрительной улыбкой ответила Патра. — Я увидела все, что хотела. Ты — ничтожество, скоро о тебе не останется даже воспоминаний. Но прежде тебе будет полезно узнать, почему ты оказалась втянута в эту войну. Держу пари, мой муж ничего не говорил. Верно?

— Что ты хочешь мне рассказать?

Она снова засмеялась, и я поняла, что это самый ненавистный звук на свете.

— Ты не задавала себе вопрос, почему я восстала против Менчереса? Если бы не это, не было бы никакой войны и причин убивать тебя или Кости.

Вероятно, она ждала, что я заинтересуюсь и попрошу продолжить, но я хранила молчание.

Патра вздохнула:

— Что ж, я тебе объясню. Когда Менчерес предложил мне стать вампиром, я ответила, что соглашусь при одном условии: он проделает то же самое с Интефом, моим возлюбленным. Но когда я очнулась после смерти, Менчерес заявил, что Интеф был убит раньше, чем до него добрались его помощники.

Она замолчала и бросила обвиняющий взгляд в сторону Менчереса.

— Позднее Анубис, бывший друг Менчереса, разговорился. Выяснилось, что Интефа убили не римляне, а сам Менчерес. Так что, полукровка, ты оказалась на бойне из-за мести убийце моего любимого. Кто после этого может винить меня в смерти Кости?

Я посмотрела на Менчереса. Прежде чем встретится со мной взглядом, он на мгновение прикрыл глаза. И тогда я поняла, что все, что сказала Патра, — правда. До последнего слова! От такой жестокости при сведении личных счетов на мгновение мне захотелось заколоть их обоих. Но я опомнилась и повернулась к Патре.

— Мне понятны твои мотивы. Но тебе следовало разбираться с Менчересом, а не похищать родных и близких ни в чем не повинных людей, заставляя их превращаться в ходячие бомбы. Ты предпочла погубить Кости, и за это я тебя уничтожу. Ты лучше других должна понимать, почему я намерена это сделать.

Патра улыбнулась:

— Твоя, боль мне понятна, и я хочу тебя от нее избавить. — Она повысила голос: — Прощу всех, кто покинет ее и встанет на мою сторону! Более того, любой — мужчина или женщина, — убивший полукровку, получит щедрое вознаграждение. Даю слово богини!

Мой ответный взгляд был тверже алмаза на моем пальце.

— Ты — высокомерная, сука. Даю слово полукровки, что убью тебя!

Патра окинула меня на прощание пренебрежительным взглядом и повернулись спиной. В сопровождении все той же четверки вампиров она удалилась так же неторопливо, как и пришла.

Когда дверь за ней закрылась, я громко выдохнула. Меня всю трясло от ярости.

В театре воцарилась абсолютная тишина ни шарканья ног, ни кашля, ни звука. Я прошла к краю сцены, где было сложено оружие, и почти спокойно выбрала меч. Лучше сразу покончить с последствиями предложения Патры и на дожидаться, что меня сочтут слишком слабой для руководства вампирами.

— Кто из вас поверил этой стерве и считает, что может меня убить? Я — перед вами.

Несколько голосов раздалось из разных концов зала. На этот раз я не предлагала выбор оружия — одного за другим закалывала, рубила и обезглавливала вампиров, поднимавшихся на сцену. Я вкладывала в удары всю долго сдерживаемую ярость и муку и радовалась, что могу испытывать что-то кроме боли.