На краю миров (ЛП)

Кантор первый вышел из состояния оцепенения.

— Как это возможно? Ты ведь не член Совета, верно? И вчера в офисе протоколиста у меня сложилось такое впечатление, что они были не особо благодарны за наше вмешательство в дело на Эффраме.

Дакми кивнул.

— Мне намекнули о их презрении. — Он улыбнулся. — Это может быть одной из причин, по которой они назначили вам меня. Они надеются занять меня настолько, что я не смогу продолжить расследование заговора в гильдии. К тому же, мы будем вынуждены пользоваться удобствами за пределами основного зала.

Он поднял вверх палец, чтобы подчеркнуть нечто важное.

— Чтобы я постоянно был с вами. Я считаю, что они не хотят, чтобы вы двое постоянно путались у них под ногами. А Тотоби-Родолов известна своими умом и честностью. Ее острой наблюдательности и дедуктивному мастерству они тоже не будут рады.

Было похоже на то, что Бриджер хотел что-то сказать, но его глаза метнулись в другую сторону.

— А вот и наш завтрак.

Официант раздавал своим клиентам яйца, бекон, маффины и сок. После того, как его спросили есть ли что-то еще, для нужд вечеринки, он ушел, чтобы позаботиться о других.

Дакми наклонился к Биксби и прошептал:

— Пришло время надеть подслушивающую тиару, Биксби. Ты можешь подслушать, пока мы молчим и едим. Разузнай, что другие говорят о статье Тулукнаута об Эффраме.

В поисках подходящей сумки-склада, она выглядела обеспокоенной.

— Ты тоже можете их слышать, не так ли?

— Да, могу. Мы сравним информацию позже.

Она вытащила сумку-склад и вскоре надела привлекательную и ненавязчивую бронзовую корону. Она приложила палец к губам и хихикнула.

33. Святилище

После завтрака друзьям пришлось поторопиться, чтобы вовремя добраться до святилища. Биксби проскользнула в дамскую комнату, чтобы переодеться. На ней было довольно разнообразное сочетание одежды, но она почти всегда надевала радостные наряды, чтобы посещать богослужение Примену. Она вышла, завернутая в красные, оранжевые, зеленые цвета и немного черного для контраста. Она надела свою самую изысканную корону, украшенную блестящими драгоценными камнями, которая совсем чуть-чуть, но все же напоминала ей быть скромной и уважительной во время службы.

Она обнаружила Кантора и Бриджера у входа. Йеша пряталась под одним из драконьих крыльев. Было слышно ее мурлыканье.

— А где Дакми?

Кантор использовал большой палец, чтобы указать в сторону святилища.

— Пришла Тотоби-Родолов, и он сел вместе с ней.

— О, я надеюсь, что мы сможем протиснуться к их скамье. Я бы хотела сидеть рядом с ними.

Кантор приподнял бровь.

— Не думаю, что это будет проблемой.

Вскоре после того как они вошли, Биксби поняла, что он имел ввиду. В святилище, в котором могло быть тысячи верующих, на красиво расписанных и полированных скамейках, сидели менее сотни.

Кантор наклонился к ней.

— Я считаю, что в нашем крошечном святилище на моей родине было больше посетителей, чем здесь.

Бикси краем глаза уловила какое-то движение. Она посмотрела в ту сторону и увидела Феймара стоящего между двумя колоннами. Когда она моргнула, его уже не было, лишь только бронзовая статуя одного из миротворцев, упомянутых в книге Примена, находилась на том же месте. Виня во всем тусклый свет, она повернулась, чтобы изучить стены по обе стороны от скамеек. Многие статуи в натуральную величину заполнили нишу. Некоторые были легко узнаваемыми, но она не знала имен всех изображенных людей.

Кантор по-джентльменски предложил ей руку. Она мысленно рассмеялась над тем, что он, деревенский парень, так быстро подхватывал городские манеры. Бриджер последовал за ними к скамье, где сидели Тотоби-Родолов и Дакми. Флейта и скрипка играли мелодию из «Созерцательного мгновения». Биксби узнала некоторые кусочки из фрагментов в игравшей мелодии «Созерцательного мгновения», которые доносились из святилища рядом с дворцом. Когда только два инструмента играли, то мелодия звучала более меланхолично.

Два регента в мантиях вышли на помост. Повернувшись лицом к прихожанам, они открыли свои книги. Ясными голосами они начали петь. После первой строфы к ним присоединились еще двадцать регентов. Когда они запели, у Биксби побежали мурашки по коже. Она провела ладонями по предплечьям и посмотрела на Кантора, чье выражение лица показывало его увлечение музыкой. Она вспомнила слова Ахмы о том, что его дар, как ходока — участвовать в такой священной форме поклонения.

Их пребывание в святилище, натолкнуло ее на воспоминания о детстве. Все ее наставники брали ее на службу, но глубина поклонения вызывала у нее сомнения. По прошествии часа, она все больше разочаровывалась. Проповедь, которую давал мужчина в искусных одежда не говорила ни о чем другом, кроме как о попытках думать о хорошем. Согласно тому, что он говорил, эта практика, думать о хорошем, должна придать тебе отдых в жизни. Как будто, если думать о возвышенном, то это решит проблему с канализацией.