На край света

Дмитрий Вятчанин бросился к Попову и попытался вытащить стрелу из его тела. Попов содрогнулся, ивовое древко стрелы оказалось в руке у Вятчанина, зазубренный же костяной наконечник остался в ране. Вятчанин растерянно оглянулся.

Тогда Кивиль оттолкнула Вятчанина и, выхватив кинжал, разрезала ремни куяка и кафтан раненого. Вставив конец кинжала в рану у зубцов наконечника стрелы, она выдернула наконечник из раны быстрым движением и прильнула губами к ране, высасывая кровь.

Старый Удима опустился на колени рядом с ней.

– Хорошо, – сказал он покрученикам. – Девочка знает дело. Не бойся рвать раны. Больше крови – скорей заживет. Сосать хорошо. Бывает яд. Кивиль знает, – так делают якуты-воины.

Попов пришел в себя. Его рана, хоть и болезненная, не была опасной. Пройдя меж ремнями куяка, защищавшего лишь грудь, стрела впилась в левую лопатку. Кость помешала ей поразить сердце.

Скоро перевязанный Попов лежал в казенке, бледный от потери крови. Кивиль сидела на полу, спрятав лицо в одежде раненого.

Тем временем Фомка с Сидоркой перебегали от камня к камню. Чукчи останавливались и стреляли из луков.

Фомка же с Сидоркой, мимо которых то и дело свистели стрелы, берегли заряды.

– Вот я тебе покажусь, непутевый, стреляй! – бормотал себе под нос Фомка, высовываясь из-за камня.

Что-то мелькнуло впереди. Фомка прыжком перескочил к новому укрытию.

– У, р-рыбий глаз! Чуть ухо не оторвал, – воскликнул Сидорка, едва увернувшись от стрелы.

Еще в дозоре при совете Дежнева с Поповым Фомка далеко проследил тропу ущелья. Он знал, что за поворотом – водопад, а тропа круто поднимается вверх, обходя его справа.

Чукчи скрылись за скалой у водопада. Фомке с Сидоркой предстояло пробежать до этой скалы сажен пятьдесят.

– Ну, Сидорка, мил человек, помогай бог, а бежать надо что есть духу. Промедлим – убивцы взбегут по тропе, доспешат до укрытия, а там – поминай как звали.

– А коль они не бегут, а за углом сторожат? – беспокойно оглянулся Сидорка.

– Я и говорю: помогай бог, – ответил Фомка.

Он оглядел курившийся фитиль пищали, поправил порох на полке и бросился вперед. Сидорка, перепрыгивая через камни, следовал за ним. Бежать приходилось по подъему. Хаос камней заставлял друзей метаться из стороны в сторону. Сердце Фомки стучало. Он задыхался.

Пошатываясь, он оперся о скалу, скрывавшую водопад. Сидорка был рядом с ним. Еще раз осмотрев пищали, они выбежали из-за скалы.

Слева шумел и пенился водопад. Ни Фомка, ни Сидорка не взглянули на него. Справа по красноватой базальтовой стене вилась узкая крутая тропинка. На ней никого не было.

– Убегли! – разочарованно проговорил Фомка, останавливаясь.

– Прыткие черти, громом их разрази!

Гулкий звук оборвавшегося камня донесся из глубины ущелья. Сидорка побежал вверх по тропе. Фомка, не успевший отдышаться, остался внизу.

У поворота тропы Сидорка выглянул из-за камня. Едва ли не все ущелье открылось перед ним до самой верхней террасы. В глубине ущелья он увидел чукотских воинов, спускавшихся прыжками. В их руках были копья и высокие прямоугольные щиты, облицованные костяными пластинками. Сидорка разглядел и их костяные панцири.

– Чукчи идут! – сообщил Сидорка.

– Много ли?

– Много.

– Беги вниз! Поспешим к приказному.

Друзья побежали к кочам. Встретившиеся Материк и Прокопьев последовали за ними. Едва четверо охотников поднялись на коч, как копья чукотских воинов уже замелькали около ущелья. «Что делать? – думал Дежнев. – Пресной воды взять не успели. Остаться – биться с чукчами».

Дежнев оглянулся.

Ватаги обоих кочей ждали его команды. В море чернел высокий остров. Дежнев круто обернулся в сторону «Медведя».

– Эй! Вятчанин! – крикнул он. – Как твой хозяин?

– Ничего, отходит, – ответил Вятчанин.

– Лука! Будешь старшим. Катай якоря! Плыть к острову!

Ватаги засуетились. Заскрипели вороты. Захлопали поднимаемые паруса. Подбежавшим к берегу чукчам не с кем было сражаться. Кочи ушли.

– Еще подумают – мы испугались, – недовольно проговорил Иван Зырянин, занося весло.

– Лишь бы ты сам, мил человек, знал, что не боишься, – ответил Фомка.

– Здоровую трепку мы б им задали, – с сожалением вздохнул Степан Сидоров.

– Пустое мелете, – сурово произнес Дежнев.

Однако скоро он снова взглянул на Зырянина с Сидоровым и, несколько смягчившись, сказал:

– А ну, подумаем, робята, хоть малость. Впервые мы сюда пришли. Худое сделаем – вражду посеем. А где черт не сеял, там он и не пожнет! Кто знает, сколько раз нам идти этим путем!

– Да мы так, по глупости болтали, дядя Семен, – виновато ответил Зырянин. – Обидно показалось, что чукчи в драку лезут, а мы уходим…

– Так-то вот, милый. К добру, брат, всегда гребись, а от худа шестом суйся.

Дежнев поднялся на мостик.

Начальник стражи Михайла Захаров подошел к творилу поварни и отпер замок. Отбросив творило, он крикнул:

– Эй! Выходи двое на проминку!

После короткой перебранки двое анкудиновцев торопливо вылезли из поварни.

– Ходить будете здесь, на носу, до мачты, – сказал Захаров. – Вам следить за ними неоплошно, – прибавил он, обращаясь к стоявшим на страже Евтюшке Материку и Бессону Астафьеву.