На край света

Подошел черед и сухим анкудиновцам, что плыли на льдине. Некоторые из них сохранили сабли и пищали. Этих тут же посадили на весла.

– Разворот! – приказал Дежнев. – Поищем и тех сердешных, коих лиходеи в море бросили.

Евтюшку Материка и Ивашку Вахова также нашли. Один из них держался за деревянное ведро, другой – за весло. Оба они окоченели. Их с трудом подняли петлями.

– Суханко! – приказал Дежнев Прокопьеву. – Займись этими робятами. Одень-ко их во что ни на есть сухое. А там приведешь их ко мне.

Скоро одетые в кухлянки и унты Евтюшка Материк и Ивашка Вахов снова предстали перед кормщиком.

– Великое тебе спасибо, Семен Иваныч. Жизнью тебе обязаны, приказный, – говорили они Дежневу. – А бросили нас в воду за то, что убивать тебя отказались. Хотели тебя загубить. И Холмогорца тоже…

– Ладно. Доскажете после.

– Куда послать их? – спросил Прокопьев. – К анкудиновцам?

Материк и Вахов перепугались.

– Смилуйся, приказный! Коли спас, не погуби теперь! Убьют нас там анкудиновцы!

– Ладно. Не бойтесь. Будете жить с моей котляной. Хорошие вы, вижу, робята. Как к лиходеям-то попали? А ну-ко, сказывайте!

– Бежали мы из Якутского острогу от воеводиных батогов. Деваться некуда было. С голоду помирали… Что нам оставалось?

– Тошно нам было у них, – признался Вахов. – Только и думы было – убежать, да некуда.

– Вот что, робята, говорите прямо: будете честно служить, коль я приму вас в свою котляну?

– Испытай нас, приказный!

– Прикажи! Все сполним!

– Беру вас обоих. Сухан, дай им сабли. Дай место в средней заборнице да накорми.

Дежнев вышел из казенки. Коч миновал юго-восточный край Необходимого Носа, и его южный склон, мрачный и обрывистый, открылся перед Дежневым. Водопады там и здесь обрушивались в море с самой его вершины. Слева, на востоке, по-прежнему виднелись два острова.

«Медведь» на веслах подходил к «Рыбьему зубу».

2. Большой каменный нос

– Всех ли спасли? – закричал Попов, едва «Медведь» приблизился к «Рыбьему зубу».

– Всех! – отозвался Дежнев.

– Где они?

– В поварне, а кто посуше, те – на веслах.

«Медведь» качался на волнах в пяти саженях от «Рыбьего зуба».

– Радость-то какая, Семен Иваныч! – продолжал Попов, блестя глазами. – Землю Сибирскую обошли!

– Обошли, дружище! – улыбнулся Дежнев. – Взгляни-ко на этот большой нос, Федя. Вышел он в море гораздо далеко…

– Высота! Саженей триста, а то и все четыреста, пожалуй, будет[92].

– И смотри ты, сколько людей здесь, на носу, живет! Видно, место это зверем морским и рыбой богато.

– Быть может, и корги моржовые недалече.

– Не на том ли вон острове?

– Не сходить ли нам на него?

– Сходим, пожалуй. Только прежде, Федя, побеседовать бы с тобой мне нужно. Давай-ко подойдем к берегу, где потише место.

– Приказывай, Семен Иваныч!

– Держись за мной. Михайла, возьми правее! Так держи!

Дежнев подвел кочи к отошедшему от скал и выдавшемуся в море низменному берегу.

Там широкий ручей, напрыгавшийся по уступам глубокого ущелья, спокойно, как бы отдыхая, вливался в море.

Там скалы не нависали над головой, и повторение обвала, как у носа Эрри, было невозможно.

Кочи стали на якоря в нескольких саженях от берега. Спустили карбасы.

– Всех анкудиновцев с весел – в поварню, – приказал Дежнев. – Михайла, тебя оставлю старшим. Анкудиновцев запереть. Стражу удвоить. Всем глядеть в оба! Со мной идут на берег Фомка, Сидорка и Суханко. Взять пищали.

Дежнев спустился в карбас. Попов также направился к берегу.

Сопровождавшие Попова покрученики – Филипп Александров и Терентий Назаров – отошли по берегу, один вправо, другой влево. Фомка и Сидорка, едва выпрыгнув из карбаса, быстро зашагали вдоль ручья к ущелью.

Дежнев с Поповым, удалясь от карбасов на полсотню шагов, остановились на открытом месте. Солнце поблескивало на куяках и шлемах кормщиков.

Попов вопросительно посмотрел на Дежнева.

– Как видно, Федя, – начал Дежнев, – нос-то в самом деле кое для кого необходимым оказался. Анкудинову не удалось его обойти.

– Самому не удалось, – улыбнулся Попов, – но, сидя у тебя в поварне, он его все же обошел. Наверно, он так и будет говорить, коль его не повесят.

– Герасим опасней, чем я думал. Ведомо мне теперь, он и на Исая Игнатьева пытался напасть.

– Дознался? – вскинул голову Попов.

– Двое его парней ко мне перешли. Поведали. Тут, у носа, он хотел было и на нас напасть.

– Ишь, волки!

– Решил я Гераську и его людишек держать под стражей, доколе не воротимся на Колыму. Оттоле отошлем их в Якутский острог. Пусть воевода сам судит.

– Намучаемся мы с ними! – Попов сокрушенно махнул рукой. – Довольно ли у нас хлеба и рыбы прохарчить их? Не высадить ли их где-либо на берегу, либо на острове?

– Нельзя. Думал я об этом. Без оружия их высадишь – всем голодная смерть. Не могу этого сделать. Оказались же средь них хорошие парни – Материк с Ваховым. Случаем попали они к лиходеям.

– Как говорят, черт попутал, – усмехнулся Попов.

– Может статься, еще такие найдутся и верной службой вины свои искупят. Нельзя обречь их на смерть, не разобравшись.

– Твоя правда, Семен Иваныч.

Дежнев положил руку на плечо Попову: