На исходе ночи

Шаги над головой – неторопливые, уверенные. Ботинки на каблуках из плотной резины – это Ше-Кентаро определил безошибочно. Сухо стукнула щеколда, и крышка люка отлетела в сторону. Поток яркого света, создавший подобие наполненного свечением колодца, – горел не фонарик, а несколько мощных рефлекторных ламп, работающих от переносных генераторов.

– Ше-Кентаро! Ону Ше-Кентаро!

– Слизень?…

Наверху раздался короткий довольный смешок.

– Я же вам говорил, что он жив! Вылезай, Ону!

Упав на четвереньки, Ше-Кентаро быстро подполз к люку. Глаза он закрыл автоматически – яркий свет слепил. Ухватившись за край квадратной дыры в полу, Ону поднялся на ноги, выпрямился и едва не задохнулся от воздуха, после затхлой вони погреба показавшегося невообразимо легким и свежим. Голова у Ше-Кентаро закружилась то ли от удивительного воздуха, то ли от самого ощущения свободы, но он все же нашел в себе силы отказаться, когда чьи-то руки попытались подхватить его под локти, чтобы поднять наверх.

– Я сам!

– Руку держи!

Ухватившись за протянутую ему руку, Ше-Кентаро выбрался из погреба.

– Убавьте свет! – распорядился все тот же голос.

Ше-Кентаро осторожно приоткрыл глаза. Света стало меньше, и он уже не резал глаза, как тупое лезвие.

– Хази.

Рядом с ним стоял довольно улыбающийся Слизень в длинном сером плаще и шляпе, надвинутой на глаза. В двух других Ше-Кентаро узнал подручных барыги. Обвисший в их руках Ири сделался похожим на старого беспомощного карлика. Голову ка-митар не поднимал, так что Ше-Кентаро мог видеть только затылок. Ону удивился, поймав себя на мысли о том, что ему совершенно безразлично, что за маска сползает сейчас с лица Ири. До ка-митара ему не было дела. Ону интересовал другой вопрос.

– Какого Хоп-Стаха вас сюда принесло? – спросил он у Слизня.

– Ну вот, – подмигнул своим парням Хази. – Нет бы спасибо сказать.

– Да, спасибо, конечно. – Ше-Кентаро помотал головой. – Прости, Хази, я сейчас плохо соображаю. Но, честно признаться, тебя я здесь никак не ожидал увидеть.

– Не рад? – лукаво улыбнулся Слизень.

– Рад, – вяло кивнул Ше-Кентаро.

На него вдруг накатила такая чудовищная усталость, что даже языком стало трудно ворочать.

Слизень заглянул в дыру, из которой несколько минут назад вылез Ше-Кентаро, затем посмотрел на Ири.

– Что со святошей делать будем?

– Не знаю, – пожал плечами Ше-Кентаро. – Какие есть предложения?

Слизень коротко взмахнул рукой, указывая пальцем на разверзшийся под ногами провал:

– Давайте его пока вниз, ребята.

– Нет… – Ири попытался упираться. – Нет! – крикнул он, когда его уже толкнули в погреб. – Нет! – еще раз прозвучал его приглушенный крик, когда упала крышка люка и щеколда встала на свое место.

– Пойдем. – Слизень хлопнул Ону по плечу. – Отвезу тебя домой. Тебе бы первым делом ванну принять и переодеться, да здесь негде.

– Можно я хотя бы лицо умою? – попросил Ше-Кентаро.

Они вышли в комнату, служившую Ири с Мейт спальней и столовой. Рыжая сидела на табурете – руки сложены на коленях, затылок откинутой назад головы прижат к стене, глаза закрыты, волосы спутаны, как будто она давно уже их не расчесывала. Ше-Кентаро прямиком прошел к раковине, в которой стоял наполненный водой пластиковый кувшин. Сначала он старательно вымыл с мылом руки – один из подручных Слизня лил ему воду из кувшина, затем тщательно намылил лицо, уши и шею. Хази, несомненно, прав, ванна ему сейчас просто необходима, но даже просто умыться над раковиной было необычайно приятно. Вытерев лицо протянутым ему полотенцем, Ше-Кентаро снова посмотрел на Мейт.

– А с девушкой что? – спросил он у Слизня.

– С ней мне пока не все ясно, – ответил тот. – Посмотрим, что ты мне расскажешь.

– Нужно ведь будет еще и са-туратам что-то рассказывать, – тяжело, с тоской вздохнул Ше-Кентаро.

– Са-туратам ничего не известно.

Ону удивленно посмотрел на Слизня, но никаких вопросов задавать не стал. Если барыга решил, что са-туратов не стоит ставить в известность о том, что произошло, значит, так и надо. В конце концов, из погреба его вытащил именно Слизень, а вовсе не са-тураты.

– Сколько времени прошло? – спросил Ону.

– После твоего исчезновения – двадцать девять малых циклов.

– Сколько? – вне себя от изумления воскликнул Ше-Кентаро.

– А ты думал, сколько? – не менее удивленно посмотрел на него Слизень.

Ону что-то быстро прикинул в уме.

– Не более пятнадцати.

– Ну, извини, если я тебя расстроил, – усмехнулся Слизень.

– Да ладно, – безразлично махнул рукой Ону. – Теперь уже все равно.

Первое, что сделал Ше-Кентаро, когда они вышли из дома, – поднял голову и посмотрел на звезды.

– Все как будто по-прежнему, – сказал он, блуждая взглядом среди рисунков созвездий.

– Я вообще-то не специалист. – Слизень сдвинул шляпу на затылок и тоже посмотрел на небо. – На мой взгляд, никаких перемен.

– Это славно, – улыбнулся Ше-Кентаро. – А то я, пока сидел в погребе, все боялся, что небо за это время станет другим.

На дороге в ряд, одна за другой, стояли три машины. Слизень сел за руль своего полуспортивного «Вектора» и открыл Ше-Кентаро дверцу.