На грани фола

Пол становится идеальным местом для нашего страстного танца. Сзади… сбоку… как угодно, но только не глаза в глаза. Поскольку мы делаем это без защиты, Стефания спустя какое-то время уже полностью «моя» – и, несмотря на то, что мне нравится видеть свои метки на ее теле, я отношу ее в душ, где мы вновь не можем остановиться «поедать» друг друга. Ее руки также бесстыдно и свободно, как и мои, скользят по моему телу, и по ее взгляду, я вижу, как Стефании нравится поглаживать мои мышцы из стали и прикасаться к всегда готовому и каменному члену. Я бы не отказался от минета, но что-то останавливает меня, когда я хочу просто взять и по-привычке поставить ее на колени…

Мы так выматываемся, что я не помню, как оказываемся не в постели, а на диване в номере. И засыпает она, полностью лежа на мне, голая и теплая, пряча голову между плечом и шеей. Я крепко сжимаю ее попку, обнимая разомлевшую после нашего безумия малышку.

– Никуда не убежишь этой ночью, – уже с закрытыми глазами предупреждаю я. Девушка молчит в ответ, лишь слабо целует меня в шею, вызывая на моем лице блаженную улыбку.

Эта ночь, еще лучше, чем первая. Если так пойдет и дальше… мне – крышка.

Стефания

– Убей его, детка, – голос Астона бьет по оголенным нервам, и, с трудом приоткрывая тяжелые веки, понимаю, что нахожусь в едва освещенной комнате, точнее в сыром, пропахнувшем плесенью и сыростью помещении, напоминающим мне подвал или заброшенный цех.

Но пугает меня не это злачное место, а то, что в моей ладони зажат пистолет, направленный на молодого парня, цепями прикованного к стулу. Астона я не вижу, но я прекрасно ощущаю его испепеляющий взгляд, выжигающий стигматы на моей спине, и, судя по тому, насколько мне холодно, я полностью обнажена, и все же не так беззащитна, как Марк, мой бывший друг и фотограф, которого Уилл приказывает мне убить.

Но он уже мертв – осознаю вдруг во сне я. И все же, происходящее кажется настолько реальным, что мое сердце заходится от ужаса, а колени дрожат так сильно, что я нахожусь на грани падения.

– Нет, Уилл. Я этого не сделаю. Ты просто сон. Ты мой жуткий кошмар. Я проснусь прямо сейчас! – кричу я, изо всех сил зажмурив веки.

– Я хочу, чтобы ты выполняла любые мои приказы, Стефания. Любые. И ты сделаешь это, ты убьешь любого мужчину, который появится в твоей жизни, кроме меня. Знаешь почему? Тебе напомнить, Стефания? Ты разрушишь его так же, как уничтожила Марка. Он умер из-за тебя. Мой прекрасный белый лебедь… ты способна полюбить лишь однажды и на всю жизнь. Твой выбор уже пал на меня, моя птичка. И мы оба знаем, что без этих эмоций, которые я дарю тебя, ты задохнешься от тоски. Ты любишь меня. Признай это. Вернись ко мне по-настоящему. Поклонись мне, прими все мои правила.

– Это не так! Не смей угрожать мне! Я найду способ избавиться от тебя!

– Никогда, моя хорошая, – я буквально ощущаю ледяное дыхание Дьявола каждым дюймом кожи на затылке. – Ты моя. И всегда будешь моей, птичка. И каждый, кто посмеет прикоснуться к тебе, обречен на смерть, – четко проговаривает Астон, и я наконец снова открываю глаза, и вижу вместо стула с прикованным к нему Марком – Кайла. Еще мгновение и я понимаю, что чудесным образом переношусь на футбольное поле, и смотрю на то, как он бежит к воротам, владея мячом… истошный крик разрывает горло, в то мгновение, когда вместо цифры «10» на его спине я вижу багряно красную кровь, проявляющуюся на его футболке, спустя секунду после оглушительного выстрела. Боль, разрывающая грудную клетку настолько невыносима, что меня резко передергивает и выносит из этого кошмарного сна.

Леденящий ужас вновь накрывает волной, и после пробуждения, мне необходимо некоторое время для того, чтобы угомонить свое сердце и осознать, что это был просто сон, что я очень далеко от Уилла, и греюсь в объятиях совершенно другого человека, который вчера не просто спас мне жизнь, но и несколько раз поднял на седьмое небо. Или даже чуть выше…

Близость с Кайлом – это нечто совершенно новое в моей жизни. Я не хочу сравнивать, но последние годы, Астон выработал в моем теле некоторые привычки, и вопреки приказам головы, именно физически я заводилась только от грубости, унижений, манеры Астона и того, что он принуждал меня получать удовольствие только через боль. Он неоднократно переходил черту. Черту, за которой желанная женщина превращалась для него в кусок плоти, который он использовал для удовлетворения своей необузданной похоти. Я возбуждалась, каждый раз, когда мы занимались сексом, и он всегда с удовлетворением делал акцент на том, насколько я влажная только для него… но правда в том, что все это было сквозь пелену слез, обиду и ненависть, которую я испытывала к Уиллу. Мое сердце уже давно не желало его, а тело просто реагировало определенными рефлексами, которые он вызывал отточенными до совершенства действиями.