На грани фола

Мысли путаются и не слушаются меня, не поддаются контролю и здравому смыслу. Я уже не ставлю под сомнение навязчивые образы, которые начинают казаться вполне реальными… неимоверный ужас холодит вены. Я вижу, как призрачный Астон, сотканный моим сознанием, врывается в дверь, чтобы снова забрать мою душу и сдавить ее в своем мощном кулаке. Инстинктивно отступаю назад, ища пути к спасению… сейчас, даже шаг в пропасть кажется мне лучшим исходом, чем цепи Астона.

Невыносимая пытка – я вижу реальность и это усыпанное звездами ночное небо, через иллюзорную, но прочную решетку своих собственных страхов и убеждений. Я не могу наслаждаться красотой этого мира, пока каждый мой вдох зависит от него… ощущаю, как стекают капли пота по пояснице, шелковый халат прилипает к телу, и я постоянно провожу рукой по волосам и вгрызаюсь зубами в костяшки пальцев. Обезумевшая зверушка, загнанная в угол своим хозяином. И это чувство не отпустит, пока приступ не закончится. Хотя во время него, мне всегда кажется, что я просто умру от страха, не дожив до его финала.

Со стороны я слышу истошный крик, и только потом понимаю, что он вырывается из моих губ, и вместе с ним горло царапает вся накопившаяся боль, лишая меня голоса, оставляя внутри лишь жалобные хрипы отчаянья и безысходности.

Я не хочу видеть себя такой, я не хочу знать эту полоумную и слабую истеричку, которая не может справиться со своими же страхами и демонами.

Но с каждым тихим всхлипом и душераздирающим воем, я переношусь в тот день, когда Астон чуть до смерти не запинал меня ногами.

И не могу поверить, что со мной, с девушкой, достойной того, чтобы к ней обращались, как к принцессе, (как и к любой другой) поступали так по-зверски и унизительно. Разве может мужчина после такого называться «мужчиной»…? Я всегда хотела, чтобы мой человек бился, защищая меня до последней капли крови, а не доводил до такого состояния, чтобы она вытекала из моего рта.

А в тот момент… знаете, я чувствовала каждый удар по ребрам, и была настолько морально и физически задавлена им, что думала: я заслуживаю такого отношения. Я была слишком слабой и несформированной личностью, чтобы противостоять давлению и манипуляциям мужа. И я никому не пожелаю испытать хотя бы половину того, через что прошла я. Если бы я могла помочь, каждой девушке, которая попала в похожую ситуацию, я бы была счастлива и напомнила бы ей о самом важном – себя нужно любить. И позволять к себе так относиться, именно позволять – значит, предавать себя. Значит, избивать саму себя в первую очередь, но чужими руками… а точнее, ногами.

Слезы тают на пересохших губах, я уже почти перестаю ими захлебываться, но навязчивое состояние паники и ужаса не отпускает, а кажется, только нарастает, достигая кульминации, стремясь к развязке. Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, облокотившись на поручни балкона, и перекинув, через перегородку почти половину корпуса, я с замиранием сердца смотрю вниз. Кажется, что дорога и машины с зажженными фарами так близко… они вращаются, затягивая меня в свой водоворот из манящих огней, создавая звездную воронку. Кровь неистово пульсирует в висках, возрождая в голове страшные боли.

Так хочется, чтобы это прекратилось. Так хочется… свободы. Так хочется летать, снова расправить крылья… но на моей спине только два глубоких кровоточащих шрама, которые оставил Астон, в тот момент, когда выдрал их с корнем.

Я помешан на тебе, птичка. Мой прекрасный белый лебедь.

Хочется сбежать, спрятаться. Вздрагиваю, от того, что слышу его тяжелые шаги за спиной, но боюсь обернуться. Это конец. Он правда, здесь. И есть только один способ сбежать от своего палача – наклониться над пропастью чуть сильнее…

– УХОДИ! Уходи! Оставь меня в покое! – вновь со стороны слышу незнакомый голос я, сквозь призму городского шума и тока крови и наклоняюсь сильнее, ощущая, как отрываются от пола стопы… и вот я уже не чувствую, как твердо стою на ногах. Всего секунда разделяет меня от непоправимой ошибки под воздействием измененного состояния разума.

Плотное кольцо чертовски сильных и знакомых до боли рук сковывает грудную клетку. Я кричу еще сильнее, осознавая, что не успела, что снова попала в его плен. С ожесточенностью цепляюсь за его ладони, начиная царапать напряженные руки, которые держат так крепко и сильно… но к своему шоку и удивлению, я понимаю, что делают они это иначе. Не губя, а защищая. Спасая. Тягучее тепло и жар передается от них, наполняя мои вены, подобно внутривенно введенному лекарству и успокаивая нарастающую панику.

Этим героем не может быть мой муж.

– Я держу тебя, Эффи. Держу, – тяжело дыша произносит Кайл, душа меня в своем крепком захвате, невзирая на то, что я расцарапала его руки до глубоких красных полос, какие могла оставить только дикая кошка. Не успеваю ответить и понять, как он здесь оказался, как Стоун разворачивает меня лицом к себе и едва ли не орет прямо в лицо: