На грани фола

– Папа сказал, что я скоро встречусь с Эльзой, но я сказала, что поеду к ней только с тобой. Ты же поедешь, мама? – я начинаю замечать, что ей стало труднее говорить на русском языке, и мне это не очень нравится.

– Я не могу обещать этого тебе, Ника, – честно признаюсь я. – Но я все для этого сделаю.

– Ты всегда так говоришь! Вы всегда так говорите, – начинает капризничать девочка. – Почему вы не вместе? У Джессики мама и папа все время вместе и с ней… ты больше не любишь папу? После того, как он тебя обидел? – проглатываю колкий ком, мешающий дышать, и зарываюсь носом в ее волосах, вместо ответа. Больно осознавать, что она не просто видела одну из моих перепалок с Астоном, но еще и помнит ее. Удивительно.

– Папа очень тебя любит. И я очень сильно, – просто говорю я, уходя от вопроса дочери. – Как твои дела? Вы с Джессикой подружились?

– Дааа! У меня много новых… friends, – немного нахмурившись, уточняет Ника.

Я игнорирую вибрацию часов на своем запястье, и продолжаю слушать Веронику, рассказывающую о своих новых друзьях и о том, как она хочет, чтобы мы всей семьей отправились к Эльзе.

Ее слова звучат для меня, как неосуществимая сказка, в которую я и сама когда-то верила, будучи еще счастливой и беременной. Я слишком поздно осознаю, что все это время не отвечала миссис Вудс, которая наверняка хотела предупредить меня о приближающейся опасности, и поэтому уже через мгновение встречаюсь с последствиями своего игнора.

А точнее, с испепеляющими своей тьмой, глазами Уилла Астона.

Он возвышается надо мной и Вероникой, как нерушима скала, как грозовая туча, которая обрушится на меня неиссякаемым потоком молний. Мой взгляд с отчаяньем скользит по туалетной плитке, пока я пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации и крепче прижимаю к себе дочь.

Он продолжает уничтожать меня ледяным взглядом, но пока не произносит ни слова, несмотря на то, что я слышу его разъяренное дыхание и вижу, как раздуваются его ноздри от сдерживаемого гнева.

– Только не при ней, – умоляю Астона одними губами. Едва короткий кивок и быстрый взмах головы в сторону двери. Его взгляд недвусмысленно говорит мне: «чтобы духу твоего здесь не было». И я повинуюсь.

– До встречи, Звездочка. Мне нужно идти, – понимая, что у меня больше нет ни секунды, я обнимаю ее в последний раз, и быстро встаю, выходя из туалета, никак не реагируя на вопросительное «папа?».

Как ни в чем не бывало, я выхожу в коридор. Уверена, Астон сейчас занят Вероникой, и его месть и наказание меня ждет чуть позже… но, судя по всему, я ошибаюсь, потому что уже через две секунды, я ощущаю железную хватку на своем запястье. Еще через одну – как он в кольцо сжимает мое горло и, приподнимая над полом, приставляет затылком к спине. Спасибо, что не со всей дури.

– Долбаная сука, – яростно шипит Чудовище, сжимая ошейник своей хватки крепче. Ты какого хрена творишь?! Я не позволял тебе видеть Нику! Больно смелая стала?! – человек, который в какой-то момент в моей жизни был для меня всем, беспощадно перекрывает мне кислород, и, кажется, даже не замечает, что я задыхаюсь и теряю сознание, пропадая в черных глазах – вратах в истинный ад, в преисподнюю, личную агонию, из которой так и не удалось окончательно вырваться. Как долго я еще буду балансировать на грани орбиты его черной дыры? Я не знаю, но страх, окутывающий удушливой волной вновь взывает к жертве внутри меня, его жертве.

Я не могу с ним бороться.

Я должна.

Я не смогу, не осилю, никогда не одержу победу над ним…

Сделай что-нибудь. Ну же, Стеф.

Но, кажется, что я не могу. Даже его рука на моей шее, воспринимается как некое продолжение меня, потому что мое тело безоговорочно принимает его, считает его своей частью. В это трудно поверить, и поймет меня лишь женщина, хоть раз побывавшая в тюрьме абъюзера. Это самая настоящая клетка, из которой нет выхода – ты можешь лишь ненадолго выбежать из нее… на цепи. За которую он притянет обратно, затолкнет за решетку и оставит там подыхать, выключив свет.

– Отпусти. Отпустии, – сипло произношу я, врезаясь ногтями в его предплечье. – Ты убиваешь меня.

– Я могу распоряжаться твоей жизнью, как хочу. Забыла, шлюха? – сквозь зубы, цедит Уилл, ослабляя хватку на моей шее, опуская на пол. Я хочу откашляться, набрать в легкие побольше воздуха, но я не успеваю…

Он снова перекрывает мне кислород, но на этот раз иным способом. И я, честно, не знаю какой хуже. Его поцелуй не менее удушливый, чем хватка. Астон мощным толчком прижимает меня к стене и впивается в губы, против моей воли, пытаясь заставить меня отвечать ему… но я сжимаю губы до боли, до тех пор, пока он не раскрывает мой рот насильно, проникая языком внутрь, перелетая его с моим. К своему ужасу, я ощущаю предательски горячую и сладостную волну возбуждения, когда он до одури сжимает мои бедра, прижимая к своему каменному паху. Царапаю его грудь и лицо, и кусаю губы Астона, в ответ на его поцелуи, но, кажется, ублюдка заводит такое лишь больше.