На грани фола

Я молюсь о том, чтобы Ника не выходила из туалетной комнаты. Думаю, миссис Вудс поняла, что что-то не так, и они с девочкой прячутся там. Хотя дверь едва ли защитит их от взрослого мужчины с пистолетом. А после такого – свидетелей не оставляют.

– Ты уже не узнаешь о том, что будет с твоей дочерью, – усмехается Ильяс, хладнокровно удерживая пистолет в руке, нацеленный прямо мне в голову. – Ну что, Стефания… ты готова отдать мне долг своего мужа? – одержимым гневом и ненавистью тоном интересуется Ильяс, на что я отрицательно качаю головой.

Смотрю в его светлые глаза, что сейчас кажутся черными, как истлевшие угли, и сердце болезненно пропускает удар, словно репетирует «остановку»… это конец.

Может, мне стоит увернуться от пули? Что нужно делать в таком случае?! – промелькнуло в мыслях.

Оглушительный выстрел, кажется, лишает меня слуха. Я со всей силы закрываю глаза, вжимая голову в предплечья. Наверное, я должна почувствовать неимоверную боль, запах крови… или сразу погибнуть? Но я ничего не ощущаю, кроме…

Ледяного дыхания Уилла Астона за моей спиной.

Открывая глаза, вижу, как белоснежная рубашка Ильяса в районе груди становится красной. Голова Эль Дина безвольно опущена на плечо. Он мертв.

Наверное…

Резко оборачиваюсь и поднимаю взгляд на Уилла.

Нашел. Догнал. Дорвался.

«Я всегда побеждаю, малышка.» Неужели не всегда, Кайл? Нет… не может этого быть…

Если раньше я смотрела на Астона и думала, что вот он – мой Палач, то сейчас я вижу перед собой разъяренного Аида, выжигающего раны на моем теле одним взглядом. Его глаза напоминают ворота в подземное царство, в саму преисподнюю, и я инстинктивно делаю шаг назад, но это бесполезно: Астон уже хватает меня за шею, и жестко выдохнув злобное «Сука», со всей дури сжал кулак, перекрывая мне кислород.

– Е*а*ая шлюха! – от его разъяренного ругательства, у меня все внутри покрывается инеем. – Я бл*дь убью тебя, тварь! Как ты посмела?! ДУРА! Надо было позволить ему убить тебя! О нет, я сам это сделаю! – заходится в яростной истерике Астон, а я молю только об одном: чтоб Вероника ничего не слышала, не выходила… не видела. Боли я практически уже не чувствую. – Я убью тебя! – повторяет Астон, и тут же сквозь зубы выдыхает: черты его лица мгновенно сменяет другая маска. Нежности? Отчаянья? Безумия… – Но как я могу, птичка? Как я могу? Я не могу… – он в полном неадеквате, иначе я не могу этого объяснить. По искаженному гневом лицу Астона вдруг стекают беззвучные слезы. Он резко прижимает меня к себе и душит в смертоносных объятиях, пока я кашляю после его удушливого захвата.

Думаете, истерика закончилась? Как бы не так.

Я и сказать ничего не успеваю, как он вновь толкает меня. Вкладывая всю свою силу и ярость, сначала отвешивает пощечину, потом отправляет валяться на полу. Отлетаю в сторону, ударяясь головой о тумбочку, на которой стоит шампанское и корзина с фруктами. Бутылка разбивается в считанных сантиметрах от моей головы. Дрожь бьет тело так сильно, словно я вот-вот рассыплюсь на не собираемые части. Поднимаю на Астона взгляд, не собираясь так быстро сдаваться.

– Что блядь, сбежать хотела? Дочь мою увезти? Где Вероника!? – ревет зверь, и каждая черточка его лица, каждое движение, каждая нота в голосе доводит меня до внутреннего нервного срыва.

– Уилл… пойми… пожалуйста, пойми. У меня не было выбора… да, я хочу сбежать… потому что я тебя ненавижу! Слышишь, ненавижу! Я сама тебя уничтожу! – собрав со дна все свои силы, я стремительно поднимаюсь, и бросаюсь на Уилла, словно дикая пантера, вынужденная защищать свои владения, свое потомство, свою кровиночку. Ублюдок толкает меня снова. Мощная оплеуха по голове «оглушает» меня. Сама не понимаю, как вновь оказываюсь на полу. Пытаюсь встать, но Астон не прощает мне подобной «ошибки»… наступив одной ногой мне на руку, он со всей дури заезжает ботинком по моему плечу. Отчаянно защищаю живот, грудь и бока, согнув свободную руку в локте. Все тело сотрясается от обжигающей боли.

Мой самый страшный кошмар вернулся. Часть вторая?

Астон вновь замахивается на меня ногой, в ответ я истошно кричу, пытаясь увернуться. Это невыносимо. Больно, так больно. Душа кричит, задыхается… вынесу ли я второй раз подобное?

– Проверю, птичка, как ты хранила для меня свою девственность. Пощажу тебя дуру, если невинна. В противном случае убью тебя сука, если узнаю, и Стоуна этого, что пытался меня остановить по дороге сюда, да только ни черта у него не вышло. Убью вас, тварей влюбленных! Что, сука, думала можешь? Кто тебе дал право полюбить его, а?! Кто тебе дал право его полюбить, а меня нет? Ты хоть одну секунду своей сраной жизни меня любила?! Ничтожество, а не женщина!