На гору каменных идолов

Перед тем как покинуть место нашего привала, мы с Сашей решили выкупаться. Мазыпатья в этом месте порожистая. Местами встречаются неглубокие ямы, в которых можно свободно плавать. Вода здесь абсолютно прозрачная, видно все дно. В одной из таких ям мы и отважились искупаться. Холодная вода обжигала тело. Окунувшись, мы с воплями выскакивали из нее. Но, набравшись храбрости, переплыли яму и в кустах противоположного берега обнаружили замечательное место - старицу со стоячей, но чистой, как алмаз водой легкого голубого оттенка. Дно было ярко подсвечено лучами восходящего солнца, и были ясно видны мельчайшие гальки. Мохнатые кедры отражались в алмазном зеркальце. Изумительное зрелище! Не вода, а кристалл! Существуют же такие уголки в природе, на которые нельзя смотреть без восхищения…

Опять потянулась прямая Лебединская дорога.. Местами на ней встречались топи, которые приходилось обходить стороной, прорубая путь для лошадей. Как сказал проводник, приближались лосиные места.. Наша собака куда-то исчезла. Вскоре по лесу разнесся ее далекий лай и внезапно прекратился. Через минуту лай повторился, но с другого направления.

- Лось ходи, - сказал проводник.

Мы остановились и прислушались. Где-то далеко заливалась наша собака, очевидно преследуя сохатого.

- Паль, Паль! - закричал Петр Ефимович на весь лес. Но Паль, видимо, не слышал хозяина, лай удалялся все дальше и дальше. На лице проводника появилось беспокойство. Лишиться в тайге собаки - это значит почти обезоружить себя. Многим манси обязаны лайке - верному помощнику и другу. Собака всегда найдет глухаря, тетерку, белку, всегда предупредит об опасном приближении медведя или волка.

Мы подождали немного и пошли дальше. Паль явился неожиданно. Высунув язык, он тяжело дышал. Но неугомонная охотничья страсть влекла его дальше. Обогнав нас, он скрылся среди леса в поисках новых приключений.

Вышли на высокое место. Кругом стоял горелый лес, одинокие вершины уцелевших пихт и елей торчали среди сплошных зарослей берёзового молодняка.

- Это парма, - сказал старик.

Вдали, за вершинами обгоревших деревьев виднелись горы.

- Вот он, Урал! - крикнул я.

- Нёр, Нёр, - закивал головой проводник. Гору, горный кряж, а также Урал - манси называют одним словом «Нёр».

Мы шли по едва заметной тропе среди сплошных зарослей молодых берез и осин. Петр Ефимович вел за повод лошадь, за ним, опустив голову и устремив очки в землю, шел со второй лошадью Саша, сзади резвились двое жеребят. Шествие заканчивал я с двумя фотокамерами на груди и ружьем через плечо.

Впереди опять залаял Паль. Проводник остановил лошадь и прислушался.

- Это глухарь. Ходи стреляй, - сказал он мне.

Странное дело: хозяин всегда знал, когда Паль лает на глухаря. Очевидно, он знал все особенности в характере лая собаки.

Я сделал жест, чтобы никто не шумел, и шепотом сказал Саше:

- Снимай камеру и штатив.

Проводнику мы объяснили, что будем снимать глухаря на кинопленку. Он кивнул в знак согласия. Тем временем Паль продолжал заливаться лаем.

Мы быстро установили кинокамеру с телеобъективом и стали осторожно пробираться сквозь заросли. Сильней забилось сердце. Кинооператор в такие минуты переживает несравненно больше, чем охотник. Охотнику нужно незаметно подкрасться, выстрелить и убить. С выстрелом кончается все. Положение кинооператора сложнее: ему важно, чтобы дичь оставалась на месте все время, пока он снимает. С нажатием курка кончается охота. С нажатием кнопки кинокамеры только начинается интересная охота кинооператора. Охотник выстрелил из ружья, и красавец-глухарь падает, превращаясь в груду мяса, покрытую перьями. А при киносъемке он сидит на дереве живой, не замечая объектива, все его движения фиксируются. Оператор может заснять такие моменты поведения дикой птицы, которых никто и никогда не видел. Это станет достоянием многих миллионов зрителей. И каждый останется благодарным кинооператору за его охоту.

Паль продолжал лаять. Мы двигались в его сторону и наконец вышли на открытое место. Притаившись, стали озираться, искать глухаря. Вот он! На стройной одинокой пихте, согнув ее вершину, сидела громадная черная птица и, опустив могучую длинную шею, заглядывала вниз, где под деревом лаял Паль. Скрывшись за группой молодых березок, мы быстро поставили штатив, и я прильнул к аппарату. Черный красавец заполнил весь кадр. Легкое движение объективом, и он весь в фокусе, видны все переливы на его перьях.

- Включай аккумулятор, - шепнул я Саше.

Зашумела камера. В аппарате видно, как глухарь резко выпрямил шею, посмотрел в нашу сторону и, не обнаружив ничего опасного, принялся снова заглядывать вниз, на Паля.