На фронтах Первой мировой

Потом генералы попытаются объяснить свои действия, оправдаться, но, право слово, как-то неубедительно. Брусилов пишет: «Мне, любящему Россию всеми силами своей души, хотелось лишь одного: дать возможность закончить эту войну победоносно для России, а для сего было совершенно необходимо, чтобы неизбежная революция началась по окончании войны, ибо одновременно воевать и революционировать невозможно. Для меня было ясно, что если мы начнем революцию несвоевременно, то войну должны проиграть, а это, в свою очередь, повлечет за собой такие последствия, которые в то время нельзя было исчислить, и конечно легко можно было предположить, что Россия рассыплется, – это я считал безусловно для нас нежелательным и великим бедствием для народа, которого я любил и люблю всей душой. Какую бы физиономию революция не приняла, я внутренне решил покориться воле народной, но желал, чтобы Россия сохранила свою мощь, а для этого необходимо было выиграть войну».

Справедливости ради нельзя не отметить, что оставались еще в русской армии генералы и офицеры, верные присяги и государю. Тот же не раз критикуемый бывший главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов, которому государь даже поручил было навести порядок в Петрограде. Ушли в отставку, не желая присягать Временному правительству, лучшие кавалеристы армии – командир Гвардейского конного корпуса генерал Хан Нахичеванский, 3-го конного корпуса граф Келлер и 31-го армейского корпуса генерал Мищенко. В своих воспоминаниях уже знакомый нам генерал Епанчин пишет, что перед отправкой телеграммы государю великий князь Николай Николаевич спросил генерала Юденича, может ли он ручаться за верность и преданность Кавказской армии? На что Юденич ответил, что «Кавказская армия безусловно предана Государю и долгу службы».

Вообще вопрос этот с присягой не так прост, как кажется на первый взгляд. Могу судить по себе и тысячам советских офицеров, присягавших на верность Советскому Союзу и так и не выступивших на его защиту во время знаменитой революции, или контрреволюции в августе 1991 года. Видимо, на все есть воля Божия!

В советской историографии доказывалось, что солдатская масса встретила отречение царя с ликованием и революционным подъемом. На самом деле скорее с недоумением и растерянностью. Читаем у А. Керсновского: «“Тихое сосредоточенное молчание. Так встретили полки 14-й и 15-й дивизий весть об отречении своего императора. И только местами в строю непроизвольно колыхались ружья, взятые на караул, и по щекам старых солдат катились слезы”, – вспоминает командовавший в те дни 8-м армейским корпусом генерал Деникин. 10 марта генерал Алексеев представил князю Львову записку “Об отражении революции на фронте”. Согласно этой записке, составленной по данным, поступившим в Ставку до проникновения на фронт приказа номер первый, на Северном фронте отречение было встречено “сдержанно, многими с грустью, многие солдаты манифеста не поняли”. Стрелки 2-го Сибирского корпуса (те самые, которые месяц назад бунтовали. – С.К.) заявили, что “без царя нельзя, евреям выходить в офицеры нельзя, а солдат следовало бы наделить землей, с платежами через банк”. В 5-й армии солдаты были в недоумении: “Почему же нас не спрашивали?”

На Западном фронте к манифесту отнеслись “спокойно, многие с огорчением”. В 9-м, 10-м и Сводном корпусах 3-й армии – “с удивлением и сожалением”. Сибирские казаки были “удручены”. Выражалась надежда, что “государь не оставит своего народа”. На Юго-Западном фронте – сомнение и недоумение. На Румынском, в 9-й армии, – “тягостное впечатление”. В 4-й – “преклонение перед высоким патриотизмом государя и недоумение перед поступком Михаила Александровича”. В 3-м конном корпусе – “нервность”»… Хочу привести еще несколько высказываний простых солдат из книги уже знакомой нам медсестры Софьи Федорченко: «Видно, не по времени теперь цари. Все разом: ах, не надобен, и не стало царя». «Царя сняли, ха, уж коли Господь попустил, так нам не противиться, мы покорные…» Тут же появились частушки:

Богу маливалися,
На царя надеялись,
От них отвалилися,
По домам нацелились.

Но главным моментом, сгубившим русскую армию, все-таки было не отречение государя императора, а так называемый приказ № 1. До сих пор существует множество мнений, откуда он появился, кто его автор, кто инициировал его распространение в войсках. Здесь видят и руку германского Генерального штаба, и вопиющую некомпетентность председателя Петроградского совета Нахамкиса, и революционную целесообразность. Важно то, что 1 марта Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов выпускается самочинно приказ № 1 к «солдатам гарнизона Петроградского округа – для немедленного и точного исполнения, а рабочим для сведения». И эта с позволения сказать «филькина грамота», не имеющая никакой легитимности, была проглочена всеми без возражения – Государственной Думой, Временным правительством, Ставкой и далее по списку. Приведу несколько пунктов этого исторического приказа: