На Диком Западе. Том 2

— Пожалуйста, господа, войдите в дом! — раздался с порога голос Робертса, как нельзя более кстати прервавший обострявшийся разговор Брауна с Гитзкотом. — Садитесь и принимайтесь за еду, будьте как дома!

Большинство фермеров чинно сидели за столом, не без уважения относясь к находившемуся здесь проповеднику, так как и сами были методистами. Только Гитзкот беспокойно ворочался на своем стуле, бросая в сторону Роусона довольно недружелюбные взгляды. Если бы не присутствие женщин за столом, регулятор наверное бы разразился потоком брани по адресу проповедника.

— А не найдется ли у вас глотка виски? — прервал молчание Гитзкот, утираясь рукавом куртки. — После того, чем угостила нас миссис Боувит, у меня все время свербит в горле.

— Мы вовсе не держим спиртных напитков! — возмутилась набожная хозяйка. — Да и миссис Боувит сделала бы лучше, если бы тоже не держала их.

— Вот-вот! И я тоже говорю! Чем держать какую-то дрянь, лучше вовсе ее не иметь, — отозвался Гитзкот, как бы не поняв, что хотела сказать хозяйка.

— Мистер Гитзкот, неужели вы не понимаете, что здесь лучше совсем не поднимать разговора о виски? Он, как видите, неприятен почтенной миссис Робертс! — вмешался Роусон.

— Мистер Роусон, неужели вы не понимаете, что вам лучше держать язык за зубами и не совать нос в чужие дела?! — иронически произнес регулятор.

— Господа! — заявил вошедший в это время Робертс, желая замять неприятный разговор. — Я велел задать корма вашим лошадям.

— Чрезвычайно благодарны за это! — отозвались регуляторы и стали подниматься из-за стола.

Затем все отправились на двор, 1де, усевшись на стволах спиленных деревьев и пнях, стали обсуждать различные планы, каким бы образом поймать конокрадов.

— Рано или поздно, но мы поймаем их, — заявил Гитзкот, — и тогда уж пусть они поберегутся! Я их повешу на ближайшем дереве! Бй-богу!

— По-моему, слишком жестоко наказывать смертью кражу! — заметил Браун.

— Жестоко, говорите вы? Да ведь с пропажей лошадей фермер теряет все. Я недавно продал трех лошадей за хорошие деньги, и вот они, у меня в кармане! А что бы я стал делать, если бы лошадей украли? Все пошло бы прахом. Нет, не будет пощады этим разбойникам! Я сам рискую жизнью в этой борьбе, и если выйду победителем, то пусть они берегутся! — Гитзкот возбужденно всадил нож в дерево, на котором сидел. — А, — прибавил он, завидя выходившего из дома проповедника, — вон опять появился наш почтенный джентльмен!

Роусон, как бы не слыша обращения Гитзкота, велел слуге-негру приготовить ему лошадь.

Гитзкот, видя, что проповедник не желает обращать на него внимания, поднялся и громко сказал:

— Ну-с, господин святоша, я думаю, вы должны что-нибудь ответить на мое обращение, черт бы вас побрал!

Не успел никто и слова сказать, как Браун подлетел к Гитзкоту, схватил за шиворот и с такою силою перекинул его через древесный ствол, что, упав навзничь, тот расшибся в кровь. Остальные регуляторы мигом бросились между Брауном и упавшим предводителем. Тот вскочил на ноги, вытащил воткнутый в дерево нож и ринулся на обидчика. Билл, однако, не оробел и, вытащив из-за пояса пистолет, прицелился в противника.

Гитзкот, очевидно, не ожидавший такого отпора, хотел схватиться за карабин, но товарищи не дали ему этого сделать.

— Не мешайте, черт вас подери! — зарычал разъяренный кентуккиец. — Я сейчас по-свойски разделаюсь с этим молокососом!

— Пускай попробует, — возразил Браун, тоже вытаскивая нож, — посмотрим, кто с кем разделается!

— Мистер Гарпер, вступитесь же, ради Бога! — бледная, как полотно, закричала Мэриан. — Ведь Гитзкот способен убить кого угодно!

— Полно, дорогая мисс, — успокоительно ответил толстяк, — уйдите в дом, здесь не место молодой девушке.

— Но он убьет его! — горько плача, сказала девушка.

— Кого убьет? Вашего жениха? — несколько удивился Гарпер тому страстному вмешательству, с которым относилась Мэриан к разыгравшейся сцене. — Да ведь он совершенно в стороне. Это ссора между Биллом и Гитзкотом!

Девушка, не проронив больше ни слова и закрыв лицо руками, удалилась в дом в сопровождении Роусона, не спеша подошедшего к ней.

— Пустите меня! — ревел Гитзкот. — Я убью этого мерзавца, как собаку!

— В самом деле, отпустите его! — хладнокровно сказал Браун, бросая на землю пистолет. — С нас довольно и ножей!

Регуляторы расступились, и два противника, пожирая друг друга глазами, остановились один против другого. Руки их судорожно сжимали ножи. Каждый ждал нападения противника, Браун — спокойный и бесстрастный, Гитзкот — разъяренный, но озадаченный хладнокровием врага. Несколько мгновений длилось молчание, показавшее нерешительность соперников. Все затаили дыхание. Мэриан, точно приговоренная к смерти, скрестив руки, стояла на крыльце дома, с мучительной тревогой ожидая конца. Непонятное никому волнение молодой девушки было настолько сильно, что она дрожала всем телом.

Наконец, напряженное ожидание утомило зрителей, и они решили развести противников.