На Диком Западе. Том 1

Файльс снова оборвал его. Насмешливый тон агента слегка раздражал его, но он вспомнил обычное добродушие Хёнтли и то, в каких условиях протекает его жизнь здесь в Эмберли. В самом деле, только две вещи делают эту жизнь сносной для него, вносят в нее некоторое разнообразие, а именно: действия конной полиции и действия тех, кто делает необходимой существование этой полиции в стране. Несмотря на всю угнетающую рутину своей жизни в Эмберли, Хёнтли все же находил в ней некоторый интерес. Тут в сердце Канадской прерии закон боролся с беззаконием, и эта борьба развлекала Хёнтли. Местная полиция должна была разыскивать и преследовать нарушителей сухого закона, установленного почтенным правительством в его чрезмерной заботливости о нравственности и благополучии тех, кто, в сущности, гораздо лучше мог бы позаботиться сам о себе. Хёнтли так же возмущался этим запретительным законом, как и каждый взрослый человек, мужчина или женщина, в этой стране, не принадлежащие к узкому кругу проповедников трезвости. Вместо улучшения жизни в северо-западной территории, введение сухого закона резко ухудшило ситуацию: пьянство возросло на сто процентов с тех пор, как объявлен был запрет на ввоз и потребление спиртных напитков, кроме пива, содержащего только 4 процента алкоголя.

Хёнтли знал, что на инспектора Файльса была возложена обязанность пресечь в этих краях контрабандный ввоз виски, ну а он, Хёнтли, должен был доставлять полиции все сведения относительно контрабанды, которые от него потребуются.

— Вы все тут не прочь глотнуть запрещенный напиток, хотя знаете, что это против закона, — заметил недовольным тоном Файльс.

— А что же вы хотите, чтоб мы тут делали? — с раздражением воскликнул Хёнтли. — Не думаете ли вы, что мы будем тут сидеть в этом проклятом местечке и развлекаться чтением брошюр Общества Трезвости только потому, что кому-то там, среди его членов, пришло в голову запретить нам потребление спиртных напитков? Или, может быть, нарядившись в красные мундиры полицейских, вы полагаете, что мы будем сосать молоко из детской соски и удовлетворимся этим? Нет, сэр, этого не будет ни в коем случае! Я предупреждаю вас, что пью любой спиртной напиток, который мне удается раздобыть, и этот напиток кажется мне особенно вкусным из-за вас, господа! Я признаю только свой долг по отношению к железнодорожной компании, которой служу, и вне этого не пошевелю и пальцем, чтобы помешать галлону доброго виски проникнуть в город. Не помешаю даже в том случае, если мне будет грозить тюрьма!..

Файльс окинул говорившего пристальным взглядом.

— Конечно, — сказал он холодно. — Но от вас ведь только и требуется исполнение долга. Больше ничего. Я нахожусь здесь именно для того, чтобы следить за выполнением долга. Первое нарушение его, приятель, — и вы уже не будете столь легкомысленно отзываться о тюрьме. Теперь слушайте. Когда этот поезд придет сюда, то я возлагаю на вас ответственность за сохранность груза в последнем вагоне и неприкосновенность пломб на нем. Груз заключается в бочках сахара, отправляемых в Кальфорд. Вы понимаете меня? Ваш долг наблюдать за тем, чтобы груз был доставлен в целости по назначению. Учтите!

Файльс намеренно подчеркнул последние слова, и Хёнтли отлично понял намек. Он зашел слишком далеко в своем возмущении против закона, и теперь ему ничего больше не оставалось, как выполнять инструкции. Но он ненавидел свое положение. Его лицо передернулось.

— Уж слишком мало работы вы предоставляете фантазии в данном случае, — заметил он угрюмо.

— Конечно, я не предоставляю ничего, кроме цвета, в который выкрашена та или иная тюрьма, — сказал уходя Файльс.

Глава II Разъезд Белый Пункт

Мистер Мосс был единственным служащим железнодорожной компании на разъезде Белый Пункт. Его служебные часы официально занимали сутки, но, как ни странно, и досуг его был столь же продолжительным. В сущности летом ему совершенно нечего было делать, и длинные летние дни он почти целиком проводил среди своих растений в огороде и цветочных грядок, посаженных позади хижины, которая одновременно была его домом и конторой. Это и был Белый Пункт.

Если уж Джек Хёнтли сетовал на монотонность своей жизни в Эмберли, то что же должен был говорить Мосс об условиях своего существования? Поблизости от Белого Пункта не было ни города, ни ферм, ни лагеря метисов, который мог бы хоть как-то оживить окрестности. Унылое однообразие равнины лишь изредка нарушалось какой-нибудь группой индейцев, отправляющихся на охоту в прерии миль за шестьдесят к югу.

Однако положение станционного разъезда Белый Пункт представляло совершенно особый интерес, чем и объяснялось его устройство именно в этом месте. К северу, югу и западу прерия тянулась на многие мили, но на востоке вид местности сразу изменялся. Горы, поросшие лесом, поднимались над прерией. Их обнаженные, неровные, словно изъеденные вершины достигали значительной высоты, а внизу поверхность равнины на большом протяжении была усеяна обломками скал, разбросанными в живописном беспорядке среди зеленого моря прерии.