На дальних берегах

Что после этого стало твориться в горнице! Ферреро целовал Сергея Николаевича, Дюэз плясал, Мехти обнял кого-то из партизан. Планичка протянула вперед ребенка, словно для того, чтобы и он услышал далекий, спокойный голос.

…В Москве гремел салют, и его зарницы освещали чехословацкие и венгерские города, доки Марселя, лондонский Ист-Энд, туринские заводы, плоскогорья на Корсике и заброшенное горное селение Граник.

Москва возвещала миру о приближении победы; и все слышали ее голос.

Потом Мехти лежал в садике, в гамаке, сделанном из шинели. На табуретке рядом с ним сидел, строгая палочку, Сергей Николаевич.

— Теперь скоро, совсем уже скоро, правда, Сергей Николаевич? — еле слышно спросил Мехти.

— Теперь уж скоро, — не глядя на него, сказал полковник. Он отбросил палочку, поднял голову: — Ты знаешь, Мехти, у меня все время перед глазами один уголок Москвы: Охотный ряд, Александровский сад, Манеж… На углу толпа любуется салютом. В толпе Таня и Петька… Петр-то теперь, наверное, уже выше матери!

— А мне все время кажется, Сергей Николаевич, что стоит выйти из этой толпы, пройти Красную площадь, и за ней — ну, в двух шагах от Василия Блаженного, — начинаются уже улицы Баку…

Полковника вызвал к себе командир бригады, потом к нему позвали и Мехти.

Штабом были получены два очень важных сообщения. Первое обрадовало всех, второе заставило задуматься.

— Ты был прав, — сказал полковник, когда пришел Мехти. — Местонахождение Карранти уточнено.

— Виа Фортуна? — взволнованно спросил Мехти.

— Да, и у нас есть теперь точный адрес.

— Сергей Николаевич, товарищ Ферреро! — Мехти не находил себе места от волнения. — Пошлите меня в Триест!..

— Погоди, Мехти, погоди; дело гораздо сложнее, чем ты думаешь.

Но Мехти ничего не желал слушать.

— Вы не думайте, что во мне говорит месть! Нет, я хочу обезопасить нашу бригаду от врага, который слишком много знает о нас и слишком нам мешает.

— Все это верно, — перебил его Ферреро, — но дело в том, что у нас имеются и другие, более важные сведения.

— Я могу о них знать? — спросил Мехти.

— Речь идет о том — жить или погибнуть нашей бригаде. Видишь ли, Мехти, эти два немца, что перешли к нам, оказались правы. И старик-священник не зря говорил тебе о скоплении немцев в Триесте. Завтра под покровом ночи горнострелковая дивизия нацистов под командованием полковника Гульбаха вступит в горы. Они решили сжигать деревни, расстреливать население, прочесывать леса…

— Это у них называется создавать мертвую зону, — сказал Мехти.

— Да, их цель создать зону пустыни. И уничтожить нашу бригаду, — проговорил полковник. — А нас слишком мало для того, чтобы мы могли бороться против целой дивизии вооруженных до зубов фашистов. Назад же дороги тоже нет.

— Значит, с Карранти пока подождать?

— Ни в коем случае! — воскликнул Сергей Николаевич. — Есть подозрения, что Гульбаха будет негласно консультировать именно Карранти. — Сергей Николаевич положил руку на плечо Мехти. — Видишь ли, друг мой, мы знаем, что тебе уже нельзя появляться в Триесте. Но план, который мы разработали с Ферреро, способен разгадать только Карранти, и этот мерзавец может сильно помешать нам!

Мехти улыбнулся:

— Вы говорите со мной так, словно я не знаю, насколько важно убрать с нашей дороги Карранти!

Мехти понимал, что это самое опасное из всех поручений, которые ему приходилось когда-либо выполнять. Понимали это и остальные. После некоторого молчания Ферреро предложил:

— Приступим к обсуждению нашего плана!

Через пять минут в штабе собрались командиры отрядов, среди них и Анри Дюэз. Крепыш-болгарин, вкратце обрисовав создавшееся тяжелое положение, предоставил слово Сергею Николаевичу, и тот начал излагать свой план, благодаря которому можно помешать фашистам проникнуть в горы.

План Сергея Николаевича был простым и смелым и требовал как от каждого командира, так и от каждого бойца находчивости, отваги, мужества. План этот заключался в следующем: двести партизан под командованием собравшихся здесь командиров должны отправиться в окрестности Триеста. Их задача — заминировать все дороги, ведущие в горы, снабдить крестьян, сочувствующих партизанам, трофейным оружием. Партизаны возьмут с собой четыре полевых орудия, пятнадцать крупнокалиберных пулеметов и четыре бронемашины, отбитые ранее у нацистов и спрятанные в лесу. Бронемашины и оружие надо тщательно замаскировать на подступах к Триесту и засечь места, где они будут укрыты. После этого партизаны кружным путем проберутся в Опчину.

Пропустив вперед основные силы карательной экспедиции; они зайдут им в тыл и по сигналу откроют ураганный огонь из орудий, минометов, ворвутся в ряды фашистов на бронемашинах, в общем сделают все, чтобы ошеломить их, создать у фашистов впечатление, что они попали в мешок. Часть партизан должна незаметно пройти из Опчины в рабочие кварталы города и там ждать сигнала.