На дальних берегах

Мехти видел потом, как он сидел, мрачно уставившись перед собой, а Вера, радостная и счастливая, старалась развеселить своего друга.

Васю и Мехти провожал чуть не весь отряд. Долго смотрели партизаны вслед своим любимцам. Фигуры их становились все меньше и меньше и, наконец, исчезли за деревьями.

На следующий день друзья уже подходили к Триесту.

Спускались сумерки… Мехти услышал вдруг зловещее воронье карканье: над небольшой ямой кружилась стая воронья. Неясное предчувствие сжало ему сердце.

Он прошел еще немного, потом остановился, снял с плеча вещевую сумку и передал ее Васе.

- Иди вперед, - сказал он, - я догоню тебя.

Когда Мехти приблизился к яме, воронье, гомоня недовольно и тяжело хлопая крыльями, поднялось в воздух и начало кружить над Мехти.

В яме были свалены трупы расстрелянных гитлеровцами людей. Мехти снял фуражку… и вдруг вздрогнул всем телом. В глаза ему бросился край знакомой клетчатой юбки. Весь похолодев, Мехти заставил себя еще раз посмотреть в яму. Край клетчатой застиранной юбки, разутая нога в сиреневом чулке… Сомнений быть не могло.

Мехти казалось, что он вот-вот свалится без чувств. Анжелика! Родная, неутомимая, всегда безропотная Анжелика! Сколько было вместе с ней пройдено дорог, сколько раз им приходилось вместе вырываться из объятий смерти! Вырываться, чтобы потом снова встретиться с нею… И вот смерть оказалась сильнее… Мехти подался вперед. Еще минута, и он бросится в яму. Оглянувшись, он увидел, что к нему идет Вася.

Мехти заторопился навстречу.

Нечеловеческих усилий стоило Мехти овладеть собой. И еще трудней и горше ему было бы, если б он знал, какое чувство унесла с собой из жизни бедная Анжелика. Оно бродило в ее душе - смутное, неведомое, и останься Анжелика в живых, она нашла бы этому чувству название!..

- Пошли, Вася! - стараясь говорить спокойно, позвал Мехти. - Нам еще надо застать священника!

Но Вася не двигался с места.

- Что там, в этой яме? - спросил он, устремив на Мехти испытующий беспокойный взгляд.

- Там трупы. Помнишь, они лежали в яме, когда мы проходили прошлый раз? - ответил Мехти и взял Васю за локоть. Вася вырвался от него.

- Я, нет, что-то не помню! - прошептал он и сделал шаг к яме.

- Вася! - строго окликнул его Мехти. - Ты начинаешь забывать, зачем мы идем в Триест!

Вася как-то сник сразу.

- Хорошо, - сказал он и повернул от ямы.

Всю дорогу до города Вася молчал.

Когда они вошли в каменную пригородную церквушку, на них повеяло прохладой. Под сводчатыми арками церкви, утопающей в полумраке, Мехти остановил Васю.

- Ты останешься здесь, - тихо шепнул он, - будь внимателен. Налево от тебя дверь, ведущая во двор. А там можно выбраться через забор. Если ничего не случится, мы встретимся с тобой тут же. Следи, кто сюда входит.

Вася кивнул. Мехти направился вглубь церкви. В глубине ее горела единственная свеча. В ее неверном пламени пошатывались тени колонн и арок, и казалось, что церковь вот-вот рухнет. Над свечой склонилась знакомая фигурка сморщенного старичка священника. Заслышав шаги, он выпрямился.

- Добрый вечер, святой отец! - поздоровался Мехти.

- Добрый вечер, сын мой, - печально вздохнул священник.

- Что нового в городе?

- Бедная Анжелика! - не отвечая на вопрос Мехти, с горечью воскликнул старик. - Как смело она приняла смерть. Италия потеряла лучшую из своих дочерей.

Он умолк. Молчал и Мехти. Потом он тихо проговорил:

- Я это знаю, святой отец. По дороге сюда, метрах в пятистах к югу от города, я видел яму… Там - много трупов.

Священник понурил голову:

- Бедное дитя. Мы похороним ее.

Мехти взглянул на часы. Священник понял, что время не ждет, и стал перечислять новости: в Триест начали прибывать крупные силы нацистов, ходят слухи, что это чуть ли не целая дивизия, предназначенная для разгрома партизан; на улицах бесконечные облавы. Карранти все еще не удалось выследить. Шульц сейчас в городе и ждет приезда некоего Гульбаха, чтобы предпринять совместные действия по уничтожению в горах третьей ударной партизанской бригады.

Священник проводил Мехти и Васю до бокового входа и посоветовал им идти к типографии «Иль-Пикколо» по возможности через рабочие кварталы.

- Тут мы разойдемся с вами, - сказал священник. - Вы пойдете налево, а мне нужно за город. Я должен исполнить свой долг.

Вася и Мехти шли по рабочему кварталу. Это был квартал трущоб. Пахло гнилыми овощами, эрзац мылом, которым стирали здесь белье. Из подвальных окон неслись крики грудных детей. За полуразрушенными заборами тянулись, перекрещиваясь, длинные веревки, на которых сушились жалкие лохмотья. Завидев Мехти и Васю, люди захлопывали двери своих домов, а когда они проходили, двери вновь открывались.

Вечер был теплый, ласковый. Хорошо в такой вечер выйти из темных каморок, посидеть у открытых дверей. Но нигде нет покоя от гитлеровцев.

Беспризорные дети возились в пыли. У Васи защемило сердце, он полез было в карман, нащупал бумажные деньги, но тут же услышал строгое предупреждение Мехти:

- Не смей. За нами могут следить.