Н.Р.П

Пройдя километр по просёлочной дороге, мы где-то с получаса прождали возле наспех сооружённого шлагбаума палаточного городка спасателей, пока к нам не вышел еле стоявший на ногах от изнеможения и бессонницы деревенский участковый. Тот, встретив нас, однако нашёл в себе силы похвалить собравшихся на активную гражданскую позицию, проинструктировал каждого о правилах поведения при поисково-спасательных операциях, дал каждому по жёлтой светоотражающей жилетке, а после подвел к наскору руку наклеенной на доски карте, где в подробностях рассказал про участок, который мы должны будем за сегодня пройти. И вот где-то через час инструктажа я уже вышагивал в сцепке со всеми, рядом с моей мамой и доктором Трусиком, отмахивающимся от палящего зноя и мух своей смешной панамой.

Километр, а за ним ещё один, и так без конца и края. Расцарапанные ветками, уставшие, пропитанные потом, искусанные комарами и по колено в грязи мы облазили все ямы, буреломы, косогоры, поля, обрывы, речную пойму, и всё без толку. Лиды нигде не было. Даже собаки, выписанные из города, никак не могли взять след и кружились вокруг лагеря, скуля и поглядывая на своих хозяев. Так мы и вернулись обратно в город, провожаемые калейдоскопом звука ленивого лая овчарок да стрекота предвечерних цикад. Да, последний день лета был безнадёжно испорчен.

Уже поздним вечером, потряхивая мусорным ведром в такт звучащей у меня в наушниках мелодии, я вышел из дома, наслаждаясь оставшимися мне крохами свободных от школы и уроков минут. Листья на клёнах впитывали скудные остатки зелени, синички оклёвывали сочные грозди свисающей на проезжую часть рябины. В самом же дворе, подсвеченным тусклой лампой фонарного столба, вовсе отсутствовало какое-либо движение, не было слышно ни единого звука точно весь окружающий меня мир погрузился в торжественный вакуум космоса. И только музыка прорезалась сквозь статику момента, убаюкивала полукружием гитарных партий и звоном литавр, вытягивала всю тревожность, чтобы затем зайти мне за спину и, положив свои нежные руки мне на плечи, вкрадчивым нежным голосом прошептать: «Скоро». Наступил ненавистный момент торжественного ожидания неизвестного.

И тут же, вторя подкожным ощущениям, внезапно мне в лоб прилетела кинутая откуда-то с крыши смятая бумажка, которая, проделав удивительные параболические кульбиты, отскочила от меня прямиком в лужицу, гордо красующуюся в незалатанном асфальте. Я как-то видел, как местная малышня кидала из окон в прохожих шарики с водой, бумажные самолётики, обломки игрушек, а после проделанной шалости, спасаясь от гнева несчастных, пряталась за парапетом, где уже и выдавала своё местоположение булькающими звуками неловко спрятанного в ладони гомерического хохота. Но в этот раз атомы воздуха были отравлены тишиной, и не успел я даже понять в чём собственно дело, как обнаружил себя сидящим на корточках возле лужи, пытаясь выловить в воде обмякшую целлюлозную массу. Неряшливым танцующим почерком затупленным карандашом на ней было выведено:

«Поднимись ко мне на крышу и не забудь захватить бутербродов. Лида.»

***

– Пожалуйста, можешь не говорить с набитым ртом? Я ничего не понимаю из твоего «бу-бу-бу-бу», ладно?