Мысы Ледовитого напоминают

Гораздо более важным, чем плавание Дежнева, в глазах современников выглядело основание им Анадырского зимовья, которое сразу стало известным, хотя истинное значение его прояснилось лишь полвека спустя. Но приоритет в основании новых зимовий и острогов тогда тоже был делом непервостепенным.

Еще одной спорной проблемой, встающей при анализе плавания С. Дежнева, является конкретное место, куда его выбросило «в передний конец за Анадырь-реку». Наиболее вероятно, что это было побережье Нижне-Хатырской низменности — между р. Пика и м. Рубикон. Именно сюда чаще всего выбрасывает море свои «дары», вплоть до китов, особенно в район с. Майно-Пыльгино. Как раз отсюда дежневцы могли дойти примерно за 8 недель пешком до устья р. Анадырь; тундра в это время подмерзает, а снега мало, так что Анадырская низменность вполне проходима.

Разными авторами место выброски Дежнева показывается то восточнее — еще не доходя м. Наварин, то наоборот — аж за Олюторским полуостровом (1). Конкретные природные особенности Чукотки делают оба этих варианта маловероятными. На скалистые мысы Анадырского залива может выбросить лишь судно, проходящее недалеко^xv — с востока осенние шторма сюда ничего не приносят. И уж уцелеть тому, кого выбросило где-нибудь в районе скалистых мысов Барыкова, Фаддея или тем более Наварин, еще ни разу не удалось даже в нашем веке^xvi. До Олюторского района единичным штормом Дежнева донести также не могло: все-таки это свыше 1 тыс. км от м. Чукотский, откуда он отошел. Но главное — попав в район Олюторского п-ова или далее, Дежнев бы уж точно и не пошел, и не дошел до Анадыря. Во-первых, там природа намного благоприятнее, особенно по сравнению с Восточной Чукоткой; во-вторых, до Анадыря просто далеко; а в-третьих — там есть большая р. Пахача — а Дежнев-то искал не Анадырь, а именно «Погычу».. ^xvii

Теперь перейдем ко второму разряду географических недоразумений по поводу плавания С. Дежнева — к аргументам скептиков против реальности самого плавания. Начиная с работ Г. Ф. Миллера, тут же нашлись сомневающиеся: а не сказка ли вообще все это плавание? А если плавание и было, то у самого ли восточного мыса побывали дежневцы? Можно назвать таких скептиков, как Барни, Словцов, Голдер и др^xviii Удивительно, что в последнее время эту позицию фактически занял Б. П. Полевой, хотя он долго работал на Чукотке и должен бы ее знать (4, 6, 9, 10).

По поводу самого факта плавания С. Дежнева лучший и неопровержимый аргумент — это основание им Анадырского зимовья, обнаруженного М. Стадухиным в 1650 г. Факт выхода в море в июне 1648 г. из Колымы также неопровержим — он перекрестно подтверждается десятками якутских документов. Ведь это была по тем временам большая экспедиция, гораздо больше, чем при открытии Индигирки или Колымы.

В этих двух фактах прямо никто и не осмеливается сомневаться. Таким образом, примем за данность, что Дежнев в 1648 г. вышел из устья Колымы и в начале 1650 г. жил уже в Верховьях Анадыря^хiх.

Допустим, что никаких более документов о Дежневе мы не имеем. Какими же путями Дежнев мог переместиться с Колымы на Анадырь? В то время было две возможности: сушей (пешком или гужевым транспортом) или водой (морем или реками). Воздушного транспорта тогда не существовало. Что касается сухопутных вариантов, то европейские авторы нередко, глядя на мелкомасштабную карту Чукотки, не всегда ориентируются в ней даже по сторонам света, не то что в географических особенностях (см. выше).

Основные «сухопутные» гипотезы сводятся к тому, что Дежнев «срезал» свой путь волоком через какой-либо перешеек, подобно волокам в северной России, дабы избежать тяжелых льдов. Такой волок рисуют то с Амгуэмы на Эргувеем или на залив Креста, то с Колючинской губы — на Мечигменскую или на Курупку (9)^хх.

Все эти «гипотезы» полностью абсурдны. Во-первых, в Амгуэму крайне трудно зайти: там мелкая дельта. С Амгуэмы на Эргувеем переволочься физически невозможно — в самом узком месте это 80 км сплошных гор без каких-либо более или менее глубоких речек. На Залив Креста — тоже 90 км перевала через хр. Искатень практически без рек. Представить «волок» тут может только тот, кто не ездил перевалами Иультинской трассы, проложенной как раз здесь. Что касается района Колючинской губы, то река Ионивеем даже в дождливый год, каковым, как мы видели выше, был 1648, проходима по осадке для кочей лишь где-то до половины. А Курупка в августе почти везде переходима вброд. Какие уж там кочи!^ххi

Переваливать же в Мечигменскую губу из Колючинской, практически ничего не выигрывая в расстоянии, но потратив 2–3 месяца, мог только Сизиф. Но в ватаге Алексеева — Дежнева люди были вполне практичные.