Мысы Ледовитого напоминают

Встают вопросы. Первый: если остался склад на о-ве Беннета, то где он? Поскольку никто не искал его, то остается лишь указать маленький гурий на медвежьей шкуре, обнаруженный Колчаком [4, с. 153], и оленьи скелеты, обнаруженные Успенским [6, с. 202], а также напомнить, что склады Толля вообще трудно было находить — не только нынешним следопытам [8], но и самому Толлю [9]. Второй вопрос: коль скоро склад не найден, то нельзя ли объяснить ссылку на «достаток» иначе? О другой версии скажем в разделе «Крах». И третий: что заставило людей уйти в самое безнадежное время? Ведь нехватка продуктов должна была стать очевидной еще в сентябре. Тогда, судя по погодным данным, у берега должна была исчезнуть открытая вода, а с нею и морские звери, и надо было спешить уходить через дрейфующие льды посветлу, как Де-Лонг. Толль знал, что полынья никогда не замерзает [1, с. 140] и что поэтому ждать полярной ночи нелепо, однако отряд дождался ее, как это издавна делали охотники, возвращавшиеся на материк с более южных островов. Создается впечатление, что распоряжался теперь не Толль, а двое охотников. Оно усиливается при знакомстве с жилищем полярников.

3. «Тесная убогая избушка»

Итак, ученые ожидали застать на северо-востоке острова дом. Однако, вернувшись на перешеек, они смогли убедиться, что строительство дома даже не начато — никто из бывших с тех пор на острове не видал там никаких следов сруба. Что же произошло?

Хорошо известно, что охотники едва согласились идти с Толлем даже на лето, и биограф Толля П. В. Виттенбург писал: «Вынудить Толля оставить в такой неблагоприятный момент остров Беннета, по нашему мнению, могло угнетенное состояние его спутников — двух промышленников» [1, с. 185]. Легко понять, как восприняли они приказание строить дом, отданное, когда ждали «Зарю». Мы никогда не узнаем, чем охотники объяснили свой отказ строить, но ясно, что открыто бунтовать им не требовалось, так как у них были вполне мирные отговорки. Место было указано неудачное, продуваемое всеми ветрами. Вероятно, это чувствовал и сам Толль, поскольку его рукою на карте Зееберга пояснено: «Здесь изобилие плавника». Это была лишь половина правды: на южном берегу перешейка был плавник, с северного же берега можно было постоянно глядеть на горизонт, а Толль за этим на остров и прибыл. Дело в том, что его сжигала страсть — открыть мифическую землю Санникова.

О поисках этой земли есть большая литература [1], здесь же отметим, что на о-ве Беннета часты туманы и увидеть северный горизонт Толль не смог, о чем и сообщил в последней записке. Легко понять его решение, принятое в конце августа, — остаться на острове и ежедневно глядеть на север. Тогда охотники не протестовали, а теперь, когда прочно установились морозы, могли заявить, что здесь ставить дом нельзя. Избушка появилась южнее, под прикрытием скал, защищающих от южных ветров, господствующих в этом регионе зимой. Возможность видеть северный горизонт была игнорирована, и это понятно: день стремительно убывал. Но значит, Толль собирался жить здесь зимой. Наоборот, охотники теперь уже открыто намеревались покинуть остров, т. е. конфликт стал явным, — это очевидно, когда ознакомишься с тем, что было построено.

Хотя рядом на берегу лежало много бревен, построена была «тесная убогая избушка, непригодная для жизни зимой», щелявая, «из грубо, на скорую руку срубленных жердей и плах», размером всего 2x2 м; «разместиться в ней четырем человекам просто невозможно»; шатучая дверка на деревянных шарнирах открывалась прямо на мороз [5, с. 64–65]. Если это строили охотники[256](они были искусны в строительстве), то налицо ультиматум: вот вам то, что вы требовали, но о зимовке забудьте. Вернее то, что домик строили сами ученые, а это означало разрыв между двумя парами. Так или иначе, дружной четверки больше не было, и трагический финал был предрешен.

Восемь пудов геологических образцов надо было собрать, принести со всех концов острова и обработать, так что строительство не могло быть главным делом ученых. Пошли в дело только короткие бревна, какие мог приносить на плече один человек (избушка была в ста метрах от берега), да и те пришлось колоть вдоль — чтобы искать в снегу и носить вдвое меньше. Судя по обилию утерянных предметов, часть работ велась в темноте и, вероятно, в нервозной обстановке. Держать тепло домик не мог, и его, вероятно, обложили снежными блоками (на это указывает найденная тут роговая пила [7, с. 188]), но получился не дом, а берлога — ведь даже Ф. Нансен в 1895 г. на Земле Франца-Иосифа сумел, не имея плавника, сложить из камня, мха и льда убежище 3x1,8 м и коридорчик к нему. Охотникам Толля в палатке (или в чуме) было и суше, и теплее, чем ученым в домике. И все же он был жилой — там остались нары и ношенные вещи ученых.