Mysterium Coniunctionis

238 О вознесении тела в течение долгого времени говорилось, как об историческом и материальном факте, и поэтому алхимики могли использовать образ Успения в описании возвеличивания материи в ходе алхимического процесса. На изображении этого процесса, имеющегося в "Pandora" Reusner[937], под сценой Увенчания, между эмблемами Матфея и Луки, видно некое подобие щита, на котором нарисовано извлечение Mercurius из prima ma-teria. Извлеченный дух имеет форму монстра: голова его окружена ореолом и напоминает нам традиционное изображение головы Христа, но вместо рук у него змеи, а нижняя часть тела напоминает стилизованный рыбий хвост[938]. Вне всякого сомнения, это и есть anima mundi, освобожденная из оков материи, filius macrocosmi или Меркурий-Антропос, который, в силу своей двойственной природы, не только духовен и физичен, но и объединяет в себе самые высокие и самые низкие нравственные принципы[939]. Иллюстрация в "Pandora" указывает на скрытую в Успении великую тайну, присутствие которой смутно ощущали алхимики. Вошедшая в поговорку тьма подлунной материи всегда ассоциировалась с "князем этого мира", дьяволом. Он — это та самая исключенная из Троицы метафизическая фигура, которая, однако, будучи антиподом Христа, является sine qua поп драмы искупления[940]. В алхимии его эквивалентом является темная сторона Mercurius duplex и, как мы уже знаем, активная сера. Он также скрывается в ядовитом драконе, предварительной, хтонической форме lapis aethereus. Философам-естественникам Средневековья, особенно Дорну, было совершенно ясно, что в триаде должен присутствовать дополнительный четвертый элемент, поскольку lapis всегда рассматривался как четверка элементов. То, что этим четвертым элементом обязательно должен быть злой дух, их не беспокоило. Напротив, расчленение и самопожирание дракона, скорее всего, представлялось им положительным явлением. Дорн, впрочем, видел в четверке абсолютную противоположность Троице, а именно, женский принцип, который ему представлялся "дьявольским", по причине чего он называл дьявола "четырехрогим змеем". Это озарение должно было позволить ему заглянуть в самую суть проблемы[941]. В своем опровержении он отождествил женщину с дьяволом на том основании, что для них обоих характерно число два. Дьявол, по его мнению, по самой своей сути был двочиным, поскольку был создан на второй день Творения, в понедельник, день луны, в который Богу не удалось выразить свое удовольствие и который, в силу этого, является днем "сомнений" и разобщенности[942]. Дорн выразил словами то, на что смутно намекала иллюстрация в "Pandora".

239 Если мы сравним этот ход мыслей с христианской четверкой, которая была создана (но не определена, как таковая) новой догмой, нам сразу же станет ясно, что здесь мы имеем "верхнее" quaternio, которое стоит над целостностью человека и в психологическом смысле сравнимо с моисеевым quaternio гностиков[943]. Человек и темная бездна мира, deus absconditus, еще не включены в него. Но алхимия является предвестником этого все еще бессознательного стремления к максимальной интеграции, которая, похоже, является делом отдаленного будущего, хотя сама мысль з ней родилась из оригенова сомнения насчет окончательной судьбы дьявола[944].

240 В философской алхимии соль является космическим принципом. В силу своего положения в четверке, она связана с женской, лунной стороной и с верхней, светлой половиной. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Соль является одним из многих обозначений таинственной субстанции. Похоже, что это свое значение она приобрела в раннем Средневековье в результате арабского влияния. Самые первые его следы можно обнаружить в Turba, где соленая вода и морская вода являются синонимами aqua permanens[945], и у Сениора, который говорит, что Меркурий создан из соли[946]. Его трактат является одной из самых первых авторитетных книг в латинской алхимии. В нем, "Sal Alkali" также играет роль таинственной субстанции, и Сениор упоминает, что dealbatio называли "salsatura" (маринование)[947]. В почти таком же древнем трактате "Allegoriae sapientum" lapis описывается, как "salsus" (соленый)[948]. Арнольд из Виллановы (1235?-1313) говорит: "Любой, у кого есть соль, которую можно растворить, и масло, которое нельзя сжечь, может вознести хвалу Богу"[949]. Из этого ясно следует, что соль является таинственной субстанцией. В Rosarium, который очень многим обязан древним латинским источникам, указывается, что "весь секрет заключается в приготовленной обычной соли"[950], и, что "корень искусства — это мыло мудрецов" (sapo sapientum), которое есть "минерал" всех солей и называется "горькой солью" (sal amarum)[951]. Любой, кто знает соль, знает тайну мудрецов древности[952]. "Соли и квасцы — это помощники камня"[953]. Исаак Холланд называет соль посредником между terra sulphurea и водой. "Бог насыпал в них определенную соль, чтобы объединить их, и мудрецы назвали эту соль солью мудрых"[954].