Мыслящий тростник

Он одарил ее лучезарной улыбкой. Он был в восторге, что снова одержал над ней верх. В конце концов, кто такая эта мадемуазель Ангульван? Обыкновенная дуреха. Отсталая в умственном отношении. Подумать только, что большинство наших современников — такие вот, как она, бездуховные пустышки, отупевшие от развлечений! Марсиаль порадовался тому, что сам принадлежит к великолепному племени беспокойных душ.

Явившись к Юберу Лашому, Марсиаль решил, что на сей раз пойдет напролом и не позволит сбить себя с толку роскошной обстановкой и напыщенным видом свояка. Чего там — Юбер такой же человек, как и он сам, как и он, обреченный состариться и исчезнуть с лица земли. Вдобавок физически он куда менее щедро одарен природой. Оба они товарищи по несчастью, и их, потерпевших кораблекрушение, несет по волнам утлый плот жизни. Стало быть, нет никаких причин робеть, несмотря на стильную мебель, технократию и светский прононс. За последние дни Марсиаль почувствовал, как в нем расцветают анархистские наклонности. Всякая власть в любой ее форме — всегда самозванство. Каждый человек достоин уважения как личность, но никто не имеет права на особый почет как член социальной иерархии…

Марсиалю показалось, что Юбер плохо выглядит, и он испытал смутное удовлетворение.

— Что-нибудь не ладится? — спросил он. — Ты не болен?

— Как будто нет. Я плохо сплю в последнее время, потому, наверное, у меня усталый вид.

— И даже очень. Ты меня огорчаешь, старина. Я, как видно, некстати?

— По правде сказать, да. То есть у меня самого сейчас такие… я так занят в последние дни… Но неважно. Ты пришел не затем, чтобы взваливать на себя мои заботы, а чтобы рассказать мне о своих. Садись. Я уже сказал тебе, в моем распоряжении только час. Но Эмили вернется не раньше восьми. Так что можешь не беспокоиться.

— Послушай, Юбер, я не знаю, какие у тебя заботы, но если я могу тебе чем-нибудь помочь…

— Мне никто не может помочь, — вздохнул Юбер, возведя глаза к потолку. — И уж во всяком случае, ты.

— Если речь идет о деньгах, я располагаю…

— Нет, спасибо. Очень мило с твоей стороны, но в финансовом отношении все обстоит благополучно. Так о чем же ты хотел со мной поговорить?

— Ты сочтешь меня чудаком, — начал Марсиаль без тени смущения и поудобнее устроился в кресле. — Представь, с некоторых пор меня интересуют вопросы веры. Вот я и решил, ты обо всем наслышан, ты все на свете прочел и можешь дать мне совет.

— Совет насчет чего? — осведомился Юбер после маленькой заминки.

— Хотя бы насчет того, что мне читать. Мне бы хотелось кое-что узнать о современной церкви, скажем, о развитии христианского вероучения. Ты однажды при мне рассуждал с Жан-Пьером о теологии, о «смерти бога». Это запало мне в память.

До этой минуты Юбер не садился, теперь он тоже сел. Он довольно долго, испытующим взглядом, разглядывал свояка.

— Ты хотел срочно повидаться со мной, чтобы… — начал он, потом тем же тоном осведомился: — Кстати, ты был у моего врача?

— Конечно, я же тебе рассказывал. Я даже говорил тебе, на какую диету он меня посадил.

— Ах, да, теперь припоминаю.

— Почему ты вдруг спросил?.. Какая тут связь?..

— Никакой, — ответил Юбер. — Уверяю тебя, ни малейшей.

— Неправда. Ты сказал «кстати».

— Я сказал «кстати»? Не заметил. Просто к слову пришлось. Хм… Так с каких же пор ты стал интересоваться вопросами веры? — снова заговорил он почти мученическим тоном.

— Да с тех самых пор, как до меня дошло… (В голосе колебание.)

— Что ты смертный?

— Да, — признался Марсиаль и развел руками, как бы желая сказать: «Я понимаю, что повод не слишком уважительный, но что поделаешь, человек слаб…»

— Так что ты хочешь знать конкретно?

— Просто хочу немного просветиться. Только и всего. Хотя бы насчет загробной жизни. Вот ты, например, ты веришь в загробную жизнь?

— Ах, вот что, понял. Тебе хочется получить гарантии насчет вечности, — сказал Юбер с легким презрением в голосе.

— А что тут странного? Я вовсе не собираюсь прикидываться более храбрым, чем я есть.

— Страх — ненадежный фундамент для религиозных убеждений, — сурово заявил Юбер.

— Ну, знаешь… Надеюсь, господь бог не будет так уж придираться. Надо думать, не такой он разборчивый… Но я спрашиваю тебя о другом — ты веришь в загробную жизнь?

Юбер состроил важную мину.

— Я верю в бессмертие духа, — объявил он.

— Чьего духа?

— Как это чьего? Духа вообще! Не того или другого человека, а духовной энергии, изначально заложенной в мире. Может, она и есть бог или то, что ведет к богу.

Марсиаль задумался:

— Ты хочешь сказать, что тлеющая в нас искорка разума бессмертна?

— Хотя бы так. Правда, я выразился бы иначе, потому что дух и разум не совсем одно и то же, но будь по-твоему.

— Видишь, я не зря пришел к тебе, — с удовлетворением заметил Марсиаль. — Вот мы уже и выяснили первый пункт: дух бессмертен. Ладно. Пойдем дальше: в той жизни будем мы сознавать, что мы — это мы?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Но сомневаюсь…

— Стало быть, мы не будем сознавать, что мы — это мы?

— Думаю, что нет.