Мысли о мыслящем

Поскольку способность объектов активно проявляться в актуальном бытии имеет характер базовой, наиболее фундаментальной, то представляется логичным другие их способности (свойства) сводить именно к ней. Тогда все внешние свойства сложных объектов будут определяться совокупными проявлениями внутренних свойств образующих их элементарных объектов (зависящими от количества этих объектов) и структурой взаимосвязей между ними (возникающих как своего рода поля в потенциальном бытии материи, не переходящие, однако, в полной мере на уровень актуального бытия), то есть тем, что выше было названо суперпозицией внутренних состояний.

Конечно, элементарные объекты и их внутренние свойства плохо поддаются описанию[68]. В сущности, они характеризуются лишь своей принадлежностью к актуальному бытию, что их качественно выделяет как относительно независимые индивидуальности и вместе с тем уравнивает как явления одинаковой природы, превращая во множество единиц. Бессмысленно спрашивать, имеются ли между ними доступные стороннему наблюдению различия и насколько они велики, поскольку все знакомые нам характеристики такого рода относятся к сфере внешних свойств, которую как раз и создают элементарные объекты, сами при этом оставаясь «в тени». Поэтому было бы неверно отождествлять такие объекты с известными физике элементарными частицами[69]. Последние следует рассматривать как простейшие конструкции, минимальные внешние проявления, обязанные своим происхождением активности элементарных объектов. Тем не менее они, видимо, настолько приближены к своему первоисточнику, что непосредственно отражают эту активность, наследуя некоторые ее черты, главные из которых — с точки зрения нас как внешних наблюдателей — это спонтанность и не полная детерминированность[70].

Элементарные объекты можно также назвать субъектами, чтобы обозначить акцент на их активной роли в мировых процессах. Тут просматривается параллель с учением Николая Лосского о субстанциальных деятелях. Лосский определяет их так: «Существо, творящее события и являющееся носителем их, есть субстанция, скажем лучше, чтобы подчеркнуть активность его, — субстанциальный деятель. Творя события, имеющие временную и пространственно-временную форму, субстанциальные деятели сами свободны от этих форм: они невременны и непространственны. Мало того, они распоряжаются этими формами: в самом деле, творя такие события, как движение, звуки, стремления, чувства и т. п., они не выбрасывают их в самостоятельно существующее уже время и пространство, а сами придают своим проявлениям временную или пространственно-временную форму: следовательно, они суть носители принципов этих форм как способов своего действования. Чтобы подчеркнуть это, скажем, что субстанциальные деятели сверхвременны и сверхпространственны»[71].

Возвращаясь к вопросу о специфике пространства внутренних свойств, приходится констатировать, что судить о нем мы можем только на примере собственных ментальных состояний (которые следует рассматривать в качестве непосредственных проявлений этих самых внутренних свойств). Прежде всего, необходимо отметить его связь с четырехмерным пространством взаимодействий. Хоть эти пространства и существуют, можно сказать, параллельно, но события в них в целом синхронизированы; при этом пространство, в котором возникают явления сознания, представляет собой как бы проекцию пространства взаимодействий. Все ментальные явления связаны с внешними воздействиями или собственной активностью сознания, то есть отражают те или иные изменения в материальном носителе сознания. Поэтому они находятся в определенном соответствии с проявлениями внешних свойств носителя (также возникающими как результат подобных изменений) и взаимодействующих с ним материальных объектов. Отсюда можно сделать вывод, что если между какими-либо объектами существует внешняя взаимосвязь, то проявления их внутренних свойств тоже некоторым образом взаимосвязаны, или находятся в суперпозиции.