Мышление. Системное исследование

То есть, нам не следует пытаться сложить факты в некий понятный нам и легко представимый образ. Наша задача – видеть соответствующий аспект (фрагмент) реальности как пространство фактов, которые продолжают находиться в нефиксированных (до некой финальной определенности) отношениях.

Именно этой цели и служит понятие «специального интеллектуального объекта», то есть некоего образа-реконструкции, который, вместес тем, содержит всебе некое неопределенное «х».

Этот «х» – нечто неизвестное, что-то, что в какой-то ситуации (положении вещей) может быть несущественным, а потому наша аппроксимация себя оправдывает, но в другой ситуации (при ином положении вещей) способно и перевернуть доску – оказать фундаментальное воздействие на систему обнаруженных нами отношений фактов реальности.

Вопрос, таким образом, заключается в том, стремимся ли мы к финализации, закруглению, окукливанию произведенной нами реконструкции? Если мы тяготеем к этому сворачиванию нашей реконструкции в образ (представление), то произведенная нами аппроксимация в какой-то момент неизбежно приведет к ошибке.

Однако, если мы способны противостоять этому, оставлять эти гештальты незакрытыми, незавершенными, подвижными, вариативными (как в случае с оптическими иллюзиями), мы сохраняем возможность:

• во-первых, для рекомбинации (если этого потребует наличная ситуация – некое новое положение вещей) элементов нашей реконструкции реальности;

• во-вторых, для сцепления этих специальных интеллектуальных объектов пространства нашего мышления с гештальтами-реконструкциями каких-то других фрагментов реальности;

• в-третьих, для обнаружения новых содержательных контекстов, в которых эта наша реконструкция реальности может оказаться уместной и оправданной.

Таким образом, важно правильно понимать указания, которые, не сговариваясь, дают нам Мартин Хайдеггер и Людвиг Витгенштейн.

Когда Хайдеггер противопоставляет «несокрытое» некоему условному das Man, а Витгенштейн «смотрение» (усматривание) «думанию» (представлению, решению, выводу), речь идет, в первую очередь, о процессуальности этих действий – то есть, о некой незавершенности этих актов, о сохранении той самой неопределенности. По сути, это требование несворачивания фактов реальности в какую-то, пусть и удобную, но мертвую конструкцию идеаторного представления.

Мы не можем схватить «несокрытое» истины (реальность как она есть) – поймать его в силки, вычленить, повязать и повесить на стену. Но мы можем вглядываться в него, чего и требует Витгенштейн, удерживая себя от того, чтобы прийти к неким выводам и заключениям.

По сути, речь идет о том, что реальность как она есть может быть дана нам лишь в акте нашей озадаченности, когда зрению еще не мешает то, что нами уже усмотрено и «установлено окончательно».

Сохраняющаяся в нас, длящаяся озадаченность оберегает нас от утраты интереса к реальности, которая, в ином случае, очень скоро и ошибочно покажется нам «понятной».

35. Иными словами, с позиций современной нейрофизиологии ни Хайдеггер, ни Витгенштейн, говоря так о «несокрытости» реальности, не занимаются какой-то абстрактной метафизикой. Они указывают как раз, можно сказать, на физику реальности, которая и есть то, что происходит на самом деле.

Всякая «сокрытость» обусловлена лишь способом обработки информации (если, конечно, вывести за скобки тот факт, что нам в принципе нужно ее как-то воспринимать и обрабатывать, что, само по себе, уже является ее искажением).

Но нам от этого никуда не деться – мы, в любом случае, являемся своим мозгом, который устроен так, как он устроен. Эти полтора килограмма нервных клеток с неизбежностью лежат «по ту сторону» реальности, которую они пытаются воспринимать и реконструировать.

Да, дело обстоит именно таким образом: бесконечность реальности с той стороны и полтора килограмма нейронов – с другой. Все, что эти нейроны будут способны воспринять и реконструировать «с той стороны» – и есть наша гносеологическая, так сказать, мощность.

Так является ли этот императив – «Смотри на несокрытую твоими представлениями реальность!» – возможным к реализации? Как?

Может ли это указание лечь в основу полноценного исследовательского проекта, стать основой наших новых отношений с реальностью? Может ли сама наша жизнь быть организованной так?

То, что скрыто…

36. Взглянем на научные данные. По существу, вся работа нашего мозга, есть, как говорил Иван Петрович Павлов, «бесконечное стремление к динамической стереотипии».

Современные нейрофизиологические исследования лишь подтверждают этот павловский тезис: мозг перманентно занят созданием целостных образов и распознаванием известных ему целостных образов. Наша психика все, в некотором смысле, округляет до неких целостностей.