Мышка для Тимура

Пока я думаю об этом, а еще о новой, неожиданно открывшейся стороне Тимура, как человека, имеющего таких необычных родственников, а уличная музыкантша — это, определенно, необычно для человека его статуса, Аля начинает играть.

И я опять погружаюсь в волшебство.

Нет, определённо зря я упускала эту сторону жизни… Если вся классическая музыка такая, то это… Это…

— Ну что, Мышка, поехали? — Тимур возникает рядом совершенно неожиданно, я даже вздрагиваю.

— Да…

— Заслушалась? — киваю, — да, Аля — она такая… Не захотела в филармонию… И сольную карьеру не захотела. И вообще, помощи от нас с братом никакой не принимает…

— А насколько дальняя она родня?

— Ее мать — сестра моей мамы. Она в шестнадцать лет свалила из дома за великой любовью, и больше про нее ничего не знали. До недавнего времени. Чисто случайно нашлись, уже здесь, в Москве. Передача «Ищу тебя» прямо. Но как-нибудь потом… Устала?

— Да… — отвечаю и понимаю, что реально устала. Все же, на редкость длинный день получился у меня.

— Поехали, домой отвезу.

Идем к машине, тем же путем, что и до этого, и я опять гадаю, к кому домой собрался везти меня Тимур?

После сегодняшнего дня — вообще ни за какой ответ не поручусь…

В машине он молча включает радио, и мы едем по вечерней столице, довольно быстро, кстати, потому что Тимур как-то умудряется дворами объехать пробки.

— Много гонял здесь в свое время, — поясняет он в ответ на мой вопросительный взгляд, — все проходные дворы и переулки знаю.

Мы подъезжаем к дому, в котором я временно живу, Тимур помогает с пакетами, идет со мной до лифта, потом до квартиры… И все это в молчании.

Я тоже не хочу засорять эфир нервным щебетом, просто жду развития событий. И прислушиваюсь к себе… Думаю, как поступлю, если он… будет настаивать? Он же явно был настроен в кафе?

И потом…

Что поменялось?

Не верится, что настолько чувствует ситуацию, но все на это указывает… Его поведение нелогичное, неожиданное. Знакомство с сестрой, которая совсем не похожа на типичного представителя золотой элиты, как это, по идее, должно было быть, если в родне имеются миллиардеры…

И теперь вот… Домой провожает. И попыток не делает даже пристать…

Это… Черт, это тоже обидно почему-то…

— Мышь, — Тимур стоит на пороге, ставит пакеты на пол, не делая попытки пройти дальше, — я позвоню? Завтра, например…

— Да, но…

— Спокойной ночи, — он наклоняется, легко касается губ, это даже не поцелуй, так — намек лишь…

Я не успеваю шевельнуть губами в ответ, как он уже отстраняется. Глаза Тимура в полутьме коридора кажутся черными. И весь он — темная опасная громада, нависает надо мной… Но не двигается. Словно… Ждет моего первого шага?

Я осознаю это слишком поздно, когда Тимур уже разворачивается и выходит за дверь.

На автомате закрываю замок, приваливаюсь спиной к стенке.

Трогаю губы.

Это что такое? То есть, до этого — целовал так, что у меня все болело от страсти обжигающей, намекал, да что там намекал! Напрямую говорил! Как о чем-то решенном!

А сейчас…

Коснулся чуть-чуть… И ушел! Просто ушел! Ну ничего себе!!! Да что он себе?..

Облизываюсь, словно желая поймать и удержать вкус его губ на своих, а затем, полная внезапной обиды и злобы, распахиваю дверь.

Что хочу совершить: догнать, обругать, дать прощального пинка — не знаю, не могу сформулировать.

Да и не успеваю это сделать, потому что сразу за дверью попадаю в знакомые жесткие руки, а хриплый смешок над макушкой дарит дрожь и тепло:

— Бля, я думал, не дождусь…

Дождался…

— Ты… Ты зачем… — это я зря вообще говорю, конечно. С Тимура станется доиграть свою роль до конца, послушаться меня и свалить в закат, оставив стоять на лестничной клетке.

А у него такие теплые, надежные руки, такое горячее дыхание, что я не могу отпустить! Просто не могу!

И потому силой воли прерываю себя и, на выдохе, вжимаюсь в его губы отчаянным поцелуем.

Тимур тут же прекращает играть и отвечает. Целует сразу глубоко, крепко, как-то… жадно, что ли… Не так, как было до этого! По-другому!

Там — все же оставался привкус развлечения, и я это ощущала, может, потому и колебалась, как те весы из стишка, которые колеблет…

А сейчас ясно, что никакой игры, никакого веселья…

Все серьезно очень.

И сам он серьезный. Отрывается от моих губ, обшаривает запрокинутое лицо внимательным взглядом:

— Мышь… — короткая пауза, на выдох-вдох, губы влажные, покусать хочется… Зачем остановился? Мучитель… Игрок… Заиграл меня совсем… — Мышь… Ты не играй со мной…

Я? Это я играю?

— Я же тебя сейчас отнесу в квартиру и трахну. Понимаешь? Я не тормозну.

— Не тормози уже!

Эти слова вылетают из моего рта, но я им вообще не хозяйка. Что-то глубинное, женское, вечно голодное мною сейчас руководит. И командует. Не тормози! Ну хватит уже!

Тимур моргает, словно в изумлении, словно не ожидал от меня этих слов…

А затем молча подхватывает на руки и несет в квартиру.

И это… Черт, это романтично. Меня никогда никто не носил на руках. Никто. Никогда.

Никто не смотрел так, как он. Словно я — в главном фокусе. Все остальное — размытые тени, фон, не стоящий внимания. Я — в центре.