Мыши

Чьи-то шаги и бойкое насвистывание избавили его от ответа. Потом в меру отвратительный голос попытался запеть: "Миллион, миллион алых роз…" Но песня оборвалась, как только Алексей Комов и его спутница оказались в зоне видимости певца. По шляпе с маленькими полями, неподстриженным усам и дешевой авторучке, нелепо торчащей из кармана пиджака, Комов безошибочно узнал мелкого строительного начальника. Опережая дурацкие вопросы, он взглядом прочертил потолок и немного развязно, в стиле эпохи, сказал:

– Всё классно. Не придерешься. Верно, Елизавета?

При этих словах вошедший тоже с удовольствием глянул по сторонам, и глаза его сощурились от воспоминаний.

– А вы видели, что здесь было?

– Нет,-отозвался Комов, показав всем видом, что заинтригован.

Строитель погладил подошвой башмака гладкую сверкающую поверхность пола.

– Во! Красота! А было что? Не поверите: под линолеумом чуть ли не навоз был. Авгиев институт (засмеялся своей интеллектуальной шутке). Здесь ведь научное заведение обреталось.

– Ну?-изумился Комов.-А были какие-нибудь вещи, бумаги?

– Какие бумаги?-насупился тот; его рот подозрительно застыл под усами.-При чем здесь бумаги?

– Знаете, там могли быть автографы известных ученых. Письма… дневники… А это денег стоит.

Рот у строителя смягчился.

– Полно бумаг было.

– Где же они?

– Какой-то их тут всё выносил. Вроде дворника.

– Дворника?

– Ну да… Там во дворе у него каморка… (почти сочувственно) Может и осталось чего…

– Не исключено,-согласился Комов.

– Желаю удачи,-попрощался с ними строитель и довольно быстро исчез.

– Что же, пойду искать дворника,-сообщил Алексей Лизе.

Он увидел глаза, полные откровенных подозрений.

– А вы из какого издания?

– Из солидного.

– А всё-таки?

– Знаете, что? Если вы хотите продолжить разговор…

– Нет,-обрезала она.

– Ну вот! А я хотел вам всё о себе рассказать. Но только не здесь. А знаете, где?

– Где?-не выдержала она.

– Не знаю,-признался Комов.-Но ведь можно найти какое-нибудь симпатичное место, правда?

Голос у него был такой искренний и даже почти умоляющий. И вообще он выглядел в этот день очень прилично, не на свою зарплату.

– Ну… я не знаю…-протянула она, смягчаясь.

– Чтобы вас не пугать, предлагаю на выбор: мой телефон вам или ваш – мне?

– Ну… запишите мой.

Вот так суровый следователь, с ходу западающий на длинноногих свидетельниц!

"Но ведь она работала в том самом институте!-придумал он тут же для себя служебное оправдание, записывая телефон,-А теперь работает в этой самой блатной конторе. Что может быть ценнее такого информатора?"

На обратном пути Комов нашел во дворе логово дворника, которое нетрудно было определить по припаркованной возле него традиционной детской коляске с привязанным сверху проволокой жестяным корытом. Дверь логова была приоткрыта, хозяин внутри звенел стеклом. Как выяснилось, он сортировал по калибру честно добытые пустые бутылки и к появлению Комова отнесся неприязненно.

– Посторонним сюда нельзя!

– Извините ради бога, я по одному небольшому делу. Когда институт освобождали, говорят, вы занимались вывозом мусора?

– Ничего я не знаю,-неприветливо ответил дворник.

– Ну конечно!-поощрил это незнание Алексей.-Вы и знать ничего не должны… Скажите, а совершенно случайно что-нибудь от того мусора не осталось?

– Вы кто – шпион?-враждебно спросил мрачный тип, отрываясь от подсчета бутылок.

– Так осталось или нет?-повторил Комов, переместившись так, чтобы немного подсветить эту неприятную физиономию втекающим снаружи разбавленным солнцем.

– Был разный мусор… Всё выкинул.

– А ничего не оставили себе… на память? Исключительно на память?

– Ничего.

По глазам Комов увидел: оставил. Рука полезла за удостоверением, но по дороге Алексей передумал и вытащил красивую синюю бумажку.

– Мне бы только взглянуть.

Дворник посмотрел на полусотенную с желанием и опаской.

– Бумаг много было разных…

– Но что-нибудь-то осталось?

Дворник повернул голову вбок и задумчиво посмотрел на завешенную разнообразной полиграфической продукцией стену.

– Вот тут…-сказал он.-Календарик ихний я повесил.

Комов был вынужден подойти вплотную к этой выставке улыбающихся красоток, ковбоев фирмы "Мальборо" и гоночных автомобилей, где разобрал знакомое по глянцевым журналам и французским кинофильмам какое-то архитектурное чудо Парижа.

– И больше ничего?-спросил он, поигрывая в воздухе купюрой, словно козырной картой.

Дворник добросовестно подумал.

– Разве вот еще папочка…

– Можно посмотреть?

– Да просто папочка. Ничего в ней такого…

Сдерживая раздражение, которое у него вызывал упрямый посетитель, хозяин логова начал рыться в своих сокровищах, приговаривая:

– Просто папочка красивая… А ничего в ней нет… и не было…

Наконец он нашел обычную коленкоровую папку с ужасным псевдозолотым тиснением и гордой надписью "Москва".

Корявыми пальцами он раскрыл папку и показал ее тусклые внутренности Комову.

– Ну-ка, дайте я взгляну,-сказал тот, протягивая в обмен пятидесятирублевку.