Бойцы, образовавшие группку справа, делили еще не награбленное, те, что слева, мечтали выбраться в Большой мир, где наверняка много женщин; Януш, Бармалей и его вернувшийся из лесу приятель строили предположения, кто такой избранный, есть ли он на самом деле и зачем сюда пришел. Все они, естественно, считали, что Зона существует на самом деле, просто черным удалось ее изолировать от Большого мира. Если прижать их к ногтю, то можно добраться до Комнаты желаний, где единственный выход. Бармалей предположил, что есть еще выход на заводе.
Веки слипались. Тренькал сверчок в высокой траве, блики огня танцевали на стенах, отчего казалось, что дом без окон и дверей светится изнутри; искры костра неслись в небо и вспыхивали звездами. Маузер словно окунулся в прошлое, когда командовал небольшим отрядом, верил, что в мире есть справедливость, настоящие любовь и дружба. После учений они с ребятами точно так же сидели у костра, только на коленях лежали винтовки, заряженные холостыми…
Безумно хотелось спать, но Маузер держался, прислушивался к разговору Януша и Бармалея. Обсасывалась версия, что черные – уже не люди и стремятся всех превратить в себе подобных. Бармалей говорил, что существует некто Гос, который ими управляет, а Януш возразил, что черные и есть этот Гос.
Получается, Фрайб не лгал: Гос – это Шуляк, черные – его пешки, сталкеры – расходный материал, Артюхов – опасность для олигархов. Но почему тогда Артюхов проник в вирт без ведома Фрайба? Только ли потому, что не доверял ему? Вот уж вряд ли. Но если все-таки байка, рассказанная Лео, правда, то все более чем прекрасно. Даже настроение улучшилось: желаемое пока не столкнулось с действительным, и наивный простак, живущий в каждой душе, готов был сожрать любую удобную версию, какой бы коричневой она ни была.
Делая вид скучающий и благостный, Маузер мониторил ситуацию: вот темный силуэт отделился от сумерек, вскинул руки. Бойцы повскакивали, взяли его под прицел. Бармалей высунулся в окно и крикнул:
– О, Василий! Парни, это свой!
Василий опустил длиннющие руки, ссутулился и поплелся в дом, к костру. Остановился возле Маузера, напротив входа. Маленькая голова, скошенный лоб, выраженный надбровный валик, бросающий черную тень на глубоко посаженные глаза. «Боксерский» нос свернут вправо, голова переходит в шею, шея – в грудную клетку. Сзади такие качки напоминали паски с ушами.
– Ты кто? – прогудел он.
– Полупроводник, – отшутился Маузер. – С вами иду черных бить.
– Эт хорошо, – здоровяк потер руки, огромные, как ковши экскаватора, боком протиснулся в дверной проем, заслонил льющийся из помещения свет и похлопал Бармалея по спине.
– С воскрешением! – проговорил тот. – Какое у тебя рождение?
– Сорок шестое! – Василий гордо выпятил грудь.
Бармалей обратился к Янушу:
– Все, теперь идем вызволять твоего Игарта.
Маузера будто током ударило, он аж подскочил, подобрался. Игарт… Иг-Арт. Игнат Артюхов? Или совпадение? Хотелось схватить Януша и вытрясти из него правду, но скорее всего он сам не знает, кто его друг Игарт на самом деле. Значит, надо держаться поближе к Янушу, и он выведет на Артюхова. Еще нужно, чтобы Фрайб не догадался о планах Маузера.
«Сталкеры идут войной на черных, я с ними, – написал он. – Возможно, Артюхов там. Буду держать в курсе дела».
– Что ты там все пишешь? – проворчал гориллоподобный Василий.
– Веду дневник, – отмахнулся Маузер. – Записываю все, что происходит. Такая у меня странность, – он оскалился. – Все надо конспектировать. Да и кто-то же должен вести летопись.
Василий пожевал губами и почесал в затылке, потом качнул головой и отвернулся. Маузер сосредоточил внимание на Януше. Поднялся, делая вид, что разминает затекшую спину, подошел к нему и проговорил:
– Извини, слышал, что ты сбежал из плена. На самом заводе бывать доводилось? А то я все по окрестностям шарюсь.
Януш окатил его презрением, но снизошел до ответа:
– Нет, мы не дошли. Складов черных не видел, если тебя это так интересует.
Маузер по старой ментовской привычке предложил Янушу закурить, но тот мотнул головой. Пришлось дымить самому.
– У тебя такого не бывает: слышишь слово, имя… Или чувствуешь запах, и кажется, что-то было до Зоны, что-то значимое. Думаешь, ухватил нить, тянешь, тянешь, а вытягивая, понимаешь, что она оборвана.
Философствуя, Маузер поглядывал на Януша боковым зрением: он вскинул бровь и внимал с сопереживанием и заинтересованностью. Похоже, удалось затронуть струны его на удивление отзывчивой души. Когда Маузер в открытую на него посмотрел, он изобразил безразличие и проговорил:
– Неужели ты тоже думаешь, что избранный – это я? Придется тебя разочаровать…
– Тоже? – заинтересовался Маузер.
– Игарт почему-то так решил, – ответил Януш и отвернулся, обратился к своим бойцам: – Собираемся, и в путь.
Значит, и в этом Фрайб не солгал – Артюхов стер себе память!