Мышеловка

— Все-таки, Марков, ты настоящая скотина, хоть и раненый, — заметил Барсуков. — Ну зачем ты все это придумал?

— Хотел показать вам, что мы сами создаем себе условия для страха. А что, интересно вышло? То ли еще будет.

— Готовишь второе действие?

— Так ведь в хорошей пьесе должно быть несколько актов. Так, Вадим? Ты актер, должен знать.

— В таком нервном ритме мы вряд ли доберемся до финала, — отозвался я, занимая свое место рядом с Миленой. Я подозрительно покосился сначала на нее, а потом на Сеню. Меня не оставляла мысль, что они здесь целовались так же, как там, в комнате, Маша и Комочков. Но Милена смотрела на меня нежно и ласково, чего с ней давно не случалось. Может быть, специально, чтобы усыпить мою бдительность? Я махнул рукой и потянулся за поросенком. Кто разберется в природе человеческих взаимоотношений?

Наверное, лишь мы с Марковым поглощали приготовленное четырехкопытное с аппетитом, остальные вяло ковыряли вилками в своих тарелках, а Ксения вообще продолжала клевать свои «зернышки» с груди. Чудовищная гроза тем временем продолжалась и, казалось, усилилась еще больше. Раскаты грома по-прежнему сотрясали стены дома, а потом произошло и вовсе что-то непонятное. Раздался такой грохот, будто бы на Полынью рухнул весь небесный свод. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление.

— Это не похоже на гром, — произнес Марков. — Какой-то взрыв, что ли?

— Лопнула огромная склянка с эфиром, величиной с гору, — предположил Комочков.

— Может быть, у вас тут есть скрытый артиллерийский склад? — добавил Барсуков.

— Поди выясни! — приказала мне Милена.

— Как же, была охота мокнуть, — отозвался я. — Если что и взорвалось, то узнаем утром.

И тут Ксения произнесла историческую и обнадежившую всех нас фразу:

— Утро в П-полынье не наступит никогда, ик!

Мы сразу же заспорили: стоит ли ее за такие скверно-пророческие слова немедленно отправить в постель или пусть побалдеет в нашей компании еще немного? Так и не придя к определенному решению, мы прислушались к трезвому предложению Сени Барсукова. Он сказал:

— А не лучше ли всем нам закончить наше ночное пиршество и разойтись по своим комнатам? Не пора ли баиньки?

— И то верно, — согласился Комочков, а за ним и все остальные. Странно, но на всех нас внезапно, словно выскочивший из-за угла убийца, напала какая-то непонятная сонливость. Можно было подумать, что грозовые разряды, сверкавшие над крышей дома, обладали этаким гипнотически-усыпляющим свойством. Я никогда бы не поверил, что можно захотеть спать под такими оглушающими раскатами грома. Все равно что находишься в железной бочке, по которой лупят молотом. У всех нас был такой вид, словно мы несколько дней и ночей без устали шли по какой-то бесконечно длинной дороге, а сейчас вдруг разом сломались, так и не достигнув цели, но зато обнаружив семь приготовленных для нас кроватей. «Или гробов?» — почему-то подумал я. Иногда меня посещают довольно мрачные мысли, несмотря на весь мой оптимизм и тягу к жизни.

— Вадим, помоги мне отвести Ксюшу! — велела мне Милена.

Лучше бы она сказала: отнесу, поскольку ее подруга вообще напрочь позабыла, что у нее где-то там существуют ноги. Мы взяли нашу крикунью под обе ручки и потащили в ее комнату. Марков с Комочковым уже ушли, в зале еще оставалась чета Барсуковых.

— А теперь уходи, — сказала Милена, когда мы уложили Ксению в постель. — Я сама ее раздену.

— Как угодно-с! — отозвался я. — Этим ты избавишь меня от лишних эмоций.