Мыша и Дэн

– До этой минуты чувствовала себя уверенней. Вы куда несётесь?

– На завтрак.

– Баба Вера вроде ещё не подымалась.

– А мы её там подождём. Всё равно кроме нас туда никто не ходит.

– Ну, идите, поговорите с ней. Любит она вас, оболтусов.

Маша довольно хмыкнула:

– Нас все любят, мы прикольные. Правда, Ден?

Парень приоткрыл глаза и осоловело осмотрелся вокруг:

– Угу.

Катя только руками вплеснула:

– Машка, опять Даньку всю ночь заставляла книжки тебе читать?

– А я виновата, что у него дикция хорошая? Его даже Евгения Карповна хвалит за чистоту и выразительность речи. Фу, еле выговорила.

– А кстати, как пятый класс закончили?

– Великолепно. Нас обозвали вундеркиндами и обещали внимательней к нам присмотреться.

– Это кто вам такое пообещал?

– Да эта, цапля худая, с гнездом аиста на голове. До самого ужина мурыжили со своими уравнениями.

– И она здесь была?

– Была. «Какие прелестные детки, вас хоть сейчас на олимпиаду отправляй». Тьфу – убогая.

– Маша, так нельзя на взрослых говорить.

– Да это не я её так назвала, но попали в точку.

– Всё равно – нельзя.

– Хорошо, Кать, не буду. Вот ты хоть и взрослая, а не умничаешь, жизни не учишь. С тобой вообще легко.

– Да какая я взрослая. Я тебе по секрету скажу, я ещё даже куклу свою не похоронила.

Глаза Маши округлились от удивления:

– Зачем?

– Ну, когда с детством попрощаться хочешь, нужно куклу свою, самую любимую, в землю закопать, а вместе с ней и детство похоронить.

– Это зачем её в могилу закапывать?

– Маша, ты не так поняла. Хоронить – это не от слова погребать, а от понятия: схрон, ухоронка, место тайное. Если на душе тяжело, то можно туда прийти и поплакаться, помощи у подружки детства попросить. Так же люди приходят на место упокоения родственников, чтобы поговорить с ними, совета спросить.

– А если не похоронишь?

– Она к себе манить будет, во взрослый мир не отпускать.

– Ка-ать, пусть она еще поживёт, а то мне с тобой и поговорить не о чем будет.

Девушка рассмеялась:

– Да пусть живёт. Мне её самой жалко.

Маша вдруг тревожно посмотрела на Даньку и помахала перед его лицом рукой, после чего удовлетворённо хмыкнула:

– Спит, суслик, умаялся.

– Машунь, ты чего?

– Так ты мне секреты рассказываешь, а вдруг он слушает.

– Да и пусть. Кто-кто, а Данька-то не кому не разболтает.

Маша сердито сдвинула брови:

– Я ему разболтаю.

В коридоре послышалось шорканье тапочек и, неся бидон, показалась баба Вера:

– Не спите, соколики. Идите сюда, чем угощу.

Маша в ответ помахала рукой:

– Баба Вера, мы уже в пути. Поедем мы, Катя, нужно покормить одного прожорливого мальчика, который клянётся, что аппетиту у него нет, но его растущий организм требует пищи.

Катя засмеялась:

– Не потеряй этот организм по дороге.

Тихо заурчал электродвигатель, и зализанная пластиком машина, крутанув колесами на месте, понеслась по коридору. Даня открыл глаза и, вжавшись в кресло, понёсся судьбе на встречу. А может, и сама судьба сейчас сидела за рулём и несла их навстречу приключениям.

Нина, сидя в кресле, пила кофе и читала отчёт проверяющей от органов опеки о проведённой вчера проверке уровня знаний воспитанников приюта за пятый класс начальной школы. Как врач Нина была не согласна с введённым двенадцатилетним образованием и понижением возрастного порога до шести лет. Всё-таки в это время заканчивается физическое формирование ребёнка, но закон принят и, хочешь не хочешь, его надо соблюдать. Со следующего года предписано оформить детей в общую школу, где органы ювенальной юстиции обещают создать комфортные условия для детей с ограничением в здоровье и взять опеку над Машей и Даниилом. И как потом проводить лечение, если вокруг будут виться эти борцы за детское счастье? Вздохнув, она отложила бумаги и включила на компьютере отображение камер наблюдения. Вот по коридору пронеслась электроколяска с Машей и Даниилом, остановилась возле Кати и через некоторое время отправилась дальше. Полюбовавшись мотогонщиками, она вздохнула и вновь задумалась, вспоминая встречу полгода назад. Тогда у неё появилась хоть призрачная, но надежда помочь Маше и Даниилу. За эти пять лет она сильно привязалась к ним и готова была за их счастье бороться до конца. Нужно что-то решать и убирать их из приюта, но сделать это может только один человек. Она взяла телефон и, преодолев нерешительность, набрала номер. Трубка долго молчала, но после щелчка переадресации в неё ответили:

– Да, Нина, я тебя слушаю.

– Здравствуйте, Карл Фридрихович. У меня серьёзный разговор о детях. Есть ли у вас возможность встретиться в ближайшее время со мной?

– Что-то очень срочное?

– Не терпящее промедления, решение нужно принимать безотлагательно.

Несколько секунд телефон молчал, лишь было слышно, как Карл листает свой ежедневник, потом он отдал кому-то распоряжение и ответил:

– Ты сейчас на работе?

– Да, в приюте, но, если вам неудобно, я бы могла подъехать к вам.

– Не надо, я уже развернулся и скоро буду в городе.

– Хорошо, я вас жду.