Мышь

Заражённым потребовалась секунда, чтобы унюхать человека. Мужик же потратил эту секунду на то, чтобы поднять автомат и дать короткую очередь: голова заражённой женщины взорвалась. Она рухнула, но другие зомби ринулись на добычу ещё до того, как её тело коснулось асфальта. Рома успел выстрелить ещё раз, и вторая очередь «убила» молодого зомби, но лишь задела строителя, который вцепился полицейскому в горло.

Костя и Сева будто окаменели, и единственная их общая мысль была «только бы нас не заметили».

Вторая группа заражённых, которых видел Сева, была чуть дальше, и к моменту, когда зомби добежали до строителя, они успели разогнаться. На полной скорости они врезались в склонившегося над своей жертвой «сородича».

Сила удара была существенна, и вся компания заражённых кубарем покатилась дальше в переулок. Сева схватил Костю за руку и шепнул: «Бежим». Сейчас у братьев был шанс — незаметно проскочить, пока заражённые заняты друг другом и недоеденной жертвой.

Пробегая перекрёсток, Костя краем глаза увидел, что голый мужчина ещё шевелился. Он был жив. Вряд ли надолго, судя по страшным ранам, но жив. Костя отвёл взгляд и поспешил за братом.

Синеющими губами лейтенант Кириллов произнёс своё последнее слово.

— Сука...

Глава 7

Расул стоял и смотрел на звёзды. Он по ним очень скучал. За почти два года, что Расул провёл в Москве, он, кажется, и не видел их вовсе — электрический шум никогда не спящего города заглушал бесконечно далёкие облака раскалённого газа, и за ними надо было ехать домой, в Дагестан. Там, в его родном селе Ахалчи были такие звёзды, которых москвичи и не видели, небось, в жизни своей.

Иногда вместе со своей старшей сестрой Мадиной Расул уходил поздно вечером смотреть на ночное небо — для этого надо было подняться на вершину холма, рядом с которым располагалось их село. Они расстилали плед, смотрели на звёзды, ели яблоки и болтали о будущем.

Вообще-то Расул планировал идти в армию, как дядя и братья. Отслужить срочную и устроиться по контракту в расположенную неподалеку в Хунзахе военную часть. Стал бы пограничником, денег бы было достаточно — семью бы завёл. Но неожиданно в армию его не взяли. Не помог даже дядя-полицейский, который сына своего устроить сумел, а Расула — никак. Это был довольно сильный удар, вот так раз — и рассыпались все планы и придуманная спокойная жизнь.

Попробовать съездить в Москву на заработки предложила мама, и Расул согласился. Пара часов на автобусе через самый длинный в России тоннель — Гимринский, из Махачкалы самолётом, и вот он уже на другой планете, в Москве. Тут всё было иначе и всё было непонятно.

Но только поначалу. Сейчас, стоя на крыше дома номер 15 по Староваганьковскому переулку, Расул свои первые недели в Москве вспоминал с улыбкой.

Пожил у друга, нашёл, где снять комнату, устроился курьером в «Яндекс.Лавку». По совету одного из родственников пошёл учиться на курсы при Бауманке — неожиданно понравилось. Оказалось, у него талант, и он думал поступать на очное, тем более семья поддерживала: учится в Москве, может быть, толк из парня выйдет, человеком станет уважаемым. Снова Расул рисовал себе в воображении предсказуемое и спокойное будущее, и снова судьба равнодушно и как бы походя разрушила все его планы.

Он докурил сигарету почти до фильтра и с раздражением бросил затухающий бычок вниз. Сейчас опасаться попасть в случайного прохожего уже не было нужды — Староваганьковский переулок был заполнен телами погибших и остовами искорёженных и выгоревших автомобилей. Один бычок не играл никакой роли.

Расул сел на крышу, прислонился к парапету и задумался, всё так же глядя на звёзды.

Это была последняя сигарета. Еда и вода закончились ещё вчера утром, так что, по сути, выбора у него и не оставалось — надо пробовать как-то слезть вниз. Не сейчас, конечно. Когда светать начнёт.

У Расула было только базовое представление о том, как именно он будет слезать с седьмого этажа, цепляясь за все доступные выступы на фасаде; но это была лишь идея, и совсем не факт, что через несколько часов он не пополнит ряды погибших, рухнув на асфальт с большой высоты. Это была грустная мысль. С другой стороны, вариантов правда не оставалась — умирать на крыше под палящим солнцем без еды и воды было идеей непривлекательной, а о том, чтобы возвращаться в подъезд, не могло быть и речи. Расул поёжился.

Он оказался на этой крыше три дня назад — в тот самый день, когда злополучная мышь совершила свой побег из Института функционального бессмертия. День у Расула тогда не задался с самого начала. Его велосипед, на котором он развозил заказы, сломался, поэтому на смену он вышел пешком, а значит — впереди его ожидал день в общественном транспорте, что означало меньше заказов и меньше денег. В автобусе, на котором он ехал на работу, сломался кондиционер. И без того не очень дружелюбные москвичи, умирая от жары в душном салоне, больно толкались и наступали на ноги — ещё бы хоть кто извинился!