Мыс Иерихон

Туфли у Пэтси были на очень тонких и высоких каблуках. Она была в костюме розового цвета. Пэтси посмотрела на меня и приподняла бровь.

— Ты здесь? И без наручников? Продолжаешь всех удивлять.

У Каролины расширились глаза.

— Ну, платье на тебе выглядит неплохо. И оно не очень молодит тебя.

В моей сумочке лежал счет от магазина для новобрачных. Но мою руку держал Джесси, и только поэтому я сдержалась.

Потом толпа отошла на задний план, обдав меня ароматом духов и оглушив полупьяным смехом. Неужели я когда-то испытывала такой же восторг на выпускном вечере по окончании колледжа?

Пэтси обернула свой взор на Джесси. Губы у нее сжались.

— Я вижу, что не имею на тебя никакого влияния.

Она потрогала его сережку, неодобрительно хмыкнула и стремительно удалилась. Я вопросительно посмотрела на него. Он опустил одну руку на внешний обод колеса. Он устал.

— На чем она еще не чокнулась, так это на сережках. Забудь об этом.

Каролина взглянула на Марка и тут же перестала смеяться.

— Извините, мы с вами не знакомы.

— Это тайный агент службы безопасности при Эван, — сказал Джесси.

День обещал быть долгим.

— Назад, назад, нет, за Кристи. Ну давайте же. Становитесь по порядку. Господи Иисусе, Кэтлин, чем ты причесывалась? Машиной для стрижки газонов? Ты слишком высокая.

Я никогда не называла Каролину «скорострельным средством»? Точнее говоря, пулеметом?

Она щелкнула в мою сторону пальцами.

— Эван, ты будешь стоять между Лу-Лу и Келли. Ну давайте же, леди.

Ее подвенечное платье было затянуто с сугубо елизаветинской строгостью. Уколи ее сейчас булавкой, и она взовьется и будет летать по гостиной, как летает воздушный шарик, из которого постепенно выходит воздух. Нас построили у павильона клуба «Колд-Спрингс», и мы ожидали разрешения войти. Изнутри доносилась музыка в стиле барокко, исполняемая на рояле и скрипке.

Девушка по имени Лу-Лу, стоявшая позади меня, полная блондинка с ярко выраженным нью-йоркским выговором, наклонилась вперед и прошептала:

— Он великолепен.

— Кто?

— Ваш тайный агент.

У меня вновь возобновилась головная боль.

— Вы работаете в Белом доме? — спросила она.

Каролина горделиво вышагивала около нас.

— Келли, повыше подбородок. Еще выше.

Она кусала ногти. Либо ногти, либо свой букетик. Ее отец ходил кругами поблизости. До начала церемонии оставалось две минуты, и мы отсчитывали время.

— Эй, без меня не начинайте.

Пи-Джей приближался к нам медленной походкой, широко улыбаясь и махая рукой Каролине. На нем был хорошо сшитый темно-серый костюм. Первое, что я подумала: «Да он уже совсем взрослый!» На его руке повисла Синса Джимсон.

Подружки невесты, она сама и ее отец замерли от удивления. На Синсе было радужное платье, которое при движении как бы вращалось. Но главной особенностью наряда были обнаженные части тела, которое у Синсы было гладким и загорелым. Оно служило ей превосходной подкладкой для показа драгоценностей. Между грудей у нее висел великолепный рубин в форме креста. На плечи опускались волосы, причесанные на древнеегипетский манер. Отец невесты, как мне показалось, потерял дар речи.

Пи-Джей глупо улыбался, чуть было меня не тронув. Он сжал руку Каролины. Синса прошла мимо, одарив меня своим обычным сонным взглядом.

— Привет, смертельно опасная.

— Привет, воровка.

Пи-Джей потащил ее в павильон, но ее взгляд продолжал оставаться на мне.

К нам склонилась Каролина:

— Вы знаете, кто это? Дочь Рики Джимсона.

Это пояснение было похоже на бальзам, который льют на душу.

— О Бог мой!

— На моей свадьбе. — Невеста вся засветилась. — Об этом напишут в газетах.

Она остановилась. Ее глаза округлились, глядя на мое платье.

— Черт! Что это за пятно?

В этот момент музыка на мгновение прекратилась. Пианист начал исполнять другую мелодию. Каролина бросила на меня пристальный взгляд, а ее отец сказал: «Начинается, радость моя» — и повел нас вперед.

Мы торжественно проследовали через дверь. Павильон был украшен гардениями и розами. Краем глаза я видела, что Марк стоит у стены в строевой стойке. Свой букетик невесты я держала так крепко, словно это была граната. Если невеста еще раз заговорит о пятне, клянусь, я возьмусь за булавку.

А я все шла и шла в размеренном темпе по проходу между рядами. Другие подружки невесты шли каким-то непонятным мне шагом. Черт бы побрал этого Тоби Прайса, из-за которого я не попала на репетицию. Шимми подружек невесты имел своеобразный, детройтский, ритм. А прислушавшись, я поняла, что мелодия, которую наигрывал скрипач, напоминала мотив песни «Цепь дураков». Цепь, цепь, цепь… Поверх голов подружек я увидела величественного судью, одетого в черную мантию. А неподалеку от судьи — ослепленного всем этим блеском и перепуганного Дэвида. Цепь, цепь, цепь…