Мыс Доброй Надежды

Разбор действия по тревоге проводил старпом: одутловатая вытянутая физиономия с красным носом картошкой и маленькими, вечно рыскающими глазками излучала полное довольство собой; кряжистый, руки и ноги тяжёлые и волосатые – в татуировках, повествующих о различных перипетиях беспокойной жизни; косноязычен. Одет был, как всегда, в судовую тропическую робу: серого цвета льняную рубаху с двумя нагрудными карманами с клапанами и короткими рукавами, и шорты из того же материала, на ногах – стоптанные набок, опять же судовые сандалии из твёрдой свиной кожи, издававшие при ходьбе звуки, напоминающие цокот лошадиных копыт. По его словам, выходило, что все оказались «на высоте и чётко, со знанием дела выполняли свои обязанности», но только – не научная группа. «Вместо того, чтобы, как положено по тревоге, передвигаться бегом», мы «ходили прогулочным шагом», «не задраили иллюминаторы ни в каютах, ни в лабораториях, то есть не боролись за живучесть судна, неправильно надели спасательные жилеты, а некоторые вообще были без них». И самое ужасное, что мы, оказывается, «разорвали весь пожарный рукав, и, если бы произошёл реальный пожар, что уже однажды случалось на нашем судне, то из-за нерадивости научной группы судну был бы нанесён значительный материальный ущерб, а то, глядишь, и полный каюк». Последние слова он проговорил театрально-трагическим голосом шиллерского «короля Лира» и чуть ли не разрыдался под сдавленные смешки экипажа. Следуя его логике, получалось так, что во всех несчастьях нашего судна виноваты только «научники», и что, пока мы окончательно не уничтожили судно, было бы лучше всей научной группе собрать свои манатки, сесть в Мапуту на самолёт и улететь домой. Многих из нас подобный казус только рассмешил, так как эту старую заезженную пластинку многие из нас слышали не раз и в предыдущих рейсах: своё разгильдяйство оправдать за счёт «не приспособленных к судовой жизни» научных работников – самое милое дело!

– У многих спасательных жилетов, оказывается, оторваны провода, соединяющие сигнальные лампочки с батареями, а некоторые батареи вообще позеленели и не работают, и если что на судне случится ночью, и мы окажемся в воде, в открытом океане, нас никто не заметит и не спасёт, – широко зевнув, высказался боцман и почесал затылок.

Услышав боцманское наивное высказывание, мы, не сговариваясь, встали и объявили во всеуслышание, что это точно мы сделали, а кто же ещё, больше некому, раз мы даже брезентовый пожарный рукав сумели разорвать своими могучими руками. После этого заявления лицо у старпома приобрело до того глупое выражение, что мы не выдержали и покатились со смеху, а вслед за нами начали смеяться и матросы. Не ожидавший такой реакции всего экипажа, старпом насупился, почему-то высморкался в ладонь и, вытерев её о засаленные шорты, выкрикнул с обидой в голосе:

– Что вы тут за цирк устраиваете! – и объявил об окончании собрания.

Афанасьевна и Гога

Пока шёл ремонт главного двигателя, у нас в ихтиологической лаборатории поселились два изумительных существа: сверчок по кличке Афанасьевна и богомол – Гога. Афанасьевну поймал за яйцеклад на палубе, трусливо вооружившись пинцетом, Федя Гедеонов и посадил её в трёхлитровую банку. Поначалу мы не обратили внимания на пол сверчка и назвали его в честь нашего «заклятого врага», старпома – Афанасич, которого так величали матросы. Но Ариадна Карловна, кандидат биологических наук, а по-простому – Мадам Вонг, – возглавляющая на судне отряд ихтиологов, окинув нас презрительным взглядом и указав на яйцеклад, авторитетно заявила:

– Вы разве не видите, что это самка, и мужское имя ей никак не подходит. А тебе, Федя, стыдно этого не знать. Ты же сам её поймал за яйцеклад. Даже если ты и не знаком с этим видом насекомых, мог бы и догадаться, что у мужиков яйцеклада не может быть.

– Я и сам удивился, – смущённо пробормотал зардевшийся Федя, – подумал, что у него такой мужской половой орган, даже невольно позавидовал.

– Да, Федя, с тобой не соскучишься! – воскликнула тоже зардевшаяся Мадам Вонг. – Хотя тебе это простительно. Ты же у нас планктонолог, и такие крупные насекомые тебе в новинку.

– В том-то всё и дело, – не обратив внимания на двусмысленность утверждения начальницы, с довольным видом обрадовался планктонолог, – но всё ещё впереди и у меня, может, со временем появится желание перейти к крупным формам. Чем чёрт не шутит.

– Чёрт, может быть, и пошутит, да ты смотри не надорвись, – задумчиво проговорила Мадам Вонг, уходя с головой в статью «Рыбы Юго-Восточной Атлантики».