Мыс Чёрных сов

Зина села в кресло. Этого Маринов уже не выдержал. Он подскочил к ней, как игрушечный чертик из коробки. Она видела такую игрушку — давно, еще в детстве. Почему же сейчас к ней вдруг пришло это воспоминание?

— Тебе лучше уйти, — Анатолий заметно нервничал. — Сегодня вечером я уезжаю в Севастополь, в длительную командировку. И вернусь очень не скоро. А мне надо собрать вещи. Машина приедет через полчаса.

— Ты меня выгоняешь? — Зина поднялась с кресла.

— Нет, не в этом дело… Просто я уезжаю. Очень занят. Ты должна понять. Я не скоро вернусь. И… нам лучше больше не встречаться.

— Почему? — голос Зины сел.

— Видишь ли… Я не знаю, как сказать…

— Неправда. Почему?

— Я тебя не люблю, — выпалил Маринов.

— Что? Не любишь? — Зина рассмеялась истерично, с надрывом. — А как же твои слова? О том, что любовь не многого стоит? О том, что важнее искренние, зрелые отношения, чем какая-то любовь?

— Да, но… И таких отношений у нас с тобой тоже нет. Мы просто приятно проводили время. Я остаюсь твоим другом…

— Другом? — Зина почувствовала себя так, словно он ударил ее по лицу. — Когда мужчина говорит женщине, что он хочет быть ее другом, это означает, что женщина не привлекает его ни с какой стороны, и вообще это полный конец…

— Неправда! Ты не так поняла! — Маринов снова отвел глаза в сторону. — Дружба — это важно! Как раз ровная, тихая дружба и является залогом хорошей семейной жизни.

— Но ни один мужчина в мире еще не женился по дружбе! — усмехаясь, в тон ему ответила Зина.

— Извини, — Анатолий опустил глаза в пол. — Да, это так. Тебе лучше уйти. Прости меня. Но я ничего не обещал.

Зине захотелось плюнуть ему в лицо, но она подумала, как это будет выглядеть со стороны, и рассмеялась. Перед ней стояла такая смесь трусости, глупости и безответственности, что было даже как-то стыдно себя ронять. Поэтому она не плюнула. Ничего не сказав, молча пошла к выходу. Когда Зина уже была в дверях, он не выдержал:

— Я позвоню тебе, когда приеду! — глупо, как-то по-детски выкрикнул стандартную фразу всех безответственных трусов.

— У меня телефона нет, — не оборачиваясь, спокойно произнесла Зина, словно получив еще одну пощечину: она была настолько безразлична этому человеку, что он даже не помнил, есть у нее телефон или нет.

Она не пошла домой, а вернулась в садик, заняла свое прежнее место и принялась наблюдать за домом.

Прошло минут пять. Свет в окнах квартиры продолжал гореть. Вдруг из подъезда вышел Маринов. Закурил папиросу и принялся нервно расхаживать по тротуару. В руках у него не было вещей, да и на уезжающего надолго он был не сильно похож.

Докурив, он швырнул окурок на дорогу и застыл на месте, нервно потирая ладони. Из-за угла появился автомобиль. Зина узнала его почти сразу — это был служебный автомобиль Маринова. Автомобиль остановился, Анатолий поспешил открыть дверцу. Из машины, смеясь, выбралась Лора Барг. На ней было темно-синее шелковое платье с очень пышной юбкой.

Маринов обнял ее за плечи, поцеловал. Автомобиль уехал. Продолжая обнимать Лору, Анатолий повел ее к подъезду. Свет в окнах квартиры все еще продолжал гореть.

Зина так и не вспомнила потом, сколько она бродила по улицам. Час прошел или два… Помнила только то, что шла, долго шла куда глаза глядят, не различая перед собой улиц, бесконечно шла по ночному городу, словно пытаясь сбежать от погони. Но сбежать не удалось. Погоня успела настигнуть с самых ее первых шагов и разорвать ее сердце на части. И теперь требовалось идти, просто идти, захлебываясь кровью, словно это могло хоть как-то поддержать в ней жизнь.

Очнулась Зина в Горсаду на Дерибасовской, как-то вдруг резко придя в себя от холода. Она сидела на скамейке рядом с беседкой Горсада. А через две скамейки от нее расположилась какая-то компания молодежи, похожая на студентов, было слышно бренчание на гитаре. Они были не пьяными, просто веселыми. Похоже, праздновали чей-то день рождения. Зина запомнила высокую девушку с короткой стрижкой. В руках у нее был зажженный бумажный фонарик. Смеясь, она размахивала им.

Зина очнулась от холода, охватившего ее с такой силой, что больше невыносимо было находиться в этой реальности. Вскочив со скамейки, она почти бегом бросилась домой, ведь Горсад был совсем недалеко.

Дома она допила остатки коньяка Бориса Рафаил-ловича Каца и буквально рухнула в постель. К счастью, сон пришел к ней почти сразу. И Зина провалилась в черную бездну, казавшуюся спасительной пуховой подушкой.

Она проснулась от страшного сновидения, буквально подскочив с кровати, и села, притянув колени к груди. Во сне на Зину смотрела сова. Огромная белоснежная сова из квартиры Маринова, но одновременно это была сова из лавки старика-таксидер-миста! Во сне сова казалась огромной, как гора. Она заслоняла все небо, возвышалась над городом, как многоэтажный дом, буквально раздавливала Зину своей тяжестью.