Мыс Чёрных сов

— Могу, — неожиданно прервал ее Бершадов. — Мы ищем международного диверсанта. Очень опасного иностранного шпиона, который затесался в наши ряды. Он интересуется нашим секретным проектом. Этот проект очень важен для нашего правительства — на фоне того, что происходит в мире.

— А что происходит в мире? — не поняла Зина.

— Международной политикой надо интересоваться! — отрезал Бершадов. — Тогда вы многое поймете. Словом, сейчас игра становится слишком серьезной. В нее могут играть теперь только профессионалы, специально обученные люди. Вы просто глупо рискнете своей жизнью, если попытаетесь сюда лезть. Я вас отстраняю.

— Он хочет сорвать этот важный проект? — уточнила Зина. — Шпион?

— Секретный проект, — поправил ее Бершадов. — Это единственное, что я могу вам сейчас сказать. Вам надо отправиться домой и постараться все забыть.

— Вы шутите? — рассердилась Зина. — Забыть смерть Михаила, человека, которого вы послали на смерть?! Забыть то, что я видела?!

— Именно, — Бершадов бросил на нее косой взгляд. — Если хотите сохранить свою жизнь.

— Вы нелогичны, — усмехнулась Крестовская.

— Так, сейчас вас отвезут домой, — Бершадов резко прервал разговор, забрал со стола планшет и вышел, громко хлопнув дверью. Этот звук очень был похож на настоящий выстрел — из-за угла.

Болезнь Маши затянулась почти на два месяца. Тяжелая простуда перешла в осложненный бронхит, а бронхит быстро перерос в пневмонию. Тут уже требовались более серьезные лекарства, которые Зина доставала благодаря своим старым связям, налаженным еще в морге.

Помог и однокурсник Саша Цимарис — когда состояние Маши стало стремительно ухудшаться, он забрал ее в Еврейскую больницу, где продолжил лечить.

Это было тяжелое время. После смерти Михаила Зина почти все время находилась в подавленном состоянии. Бесконечно обвиняя себя в том, что не пошла вместе с ним, она практически довела себя до нервного срыва.

Но поскольку некому было заботиться о ней так, как она заботилась о Маше, пришлось ей взять себя в руки и выходить из этого состояния самостоятельно. Это было нелегко, жизнь все равно оставалась окрашенной в сплошные серые тона, и Зина ничего не могла с этим поделать.

На этом фоне она как-то позабыла слова Берша-дова об иностранном диверсанте, шпионе, которого ищут. В другое время Зина обязательно отреагировала бы на это. Но сейчас ей было не до того — она никак не могла разобраться со своими собственными проблемами, давили вечное одиночество и безысходность. Ей просто не хотелось жить.

Каждый день Крестовская прилагала неимоверные усилия для того, чтобы заставить себя подняться с кровати; одеваться, разговаривать, вести занятия, выходить на улицу стоило для нее неимоверного труда. Ей изменили жизнерадостность и надежда на будущее — качества, свойственные большинству одесситов.

Наступила весна, все вокруг расцвело, но Зина с тревогой смотрела в будущее. Сотрудничество с Бер-шадовым далось ей нелегко, она чувствовала себя мышью, попавшей в мышеловку, мышью, которой по какому-то недосмотру оставили жизнь. Ей было страшно думать о будущем.

Единственное, что держало ее — забота о подруге и походы к ней в больницу. У Маши, как и у Зины, больше никого в этой жизни не было, и Крестовская не могла оставить ее на произвол судьбы.

Маше со временем становилось лучше. Лечение в больнице пошло ей на пользу. Лекарства, которые доставались Зиной с таким трудом, сослужили хорошую службу — Маша стала быстро приходить в норму, и через десять дней пребывания в больнице Зина забрала подругу к себе домой.

Все это время, пытаясь хоть чем-то себя занять, Зина читала газеты и посещала все занятия по политинформации, которые проходили у них в институте, это было неотъемлемой частью системы. Проводились они раз в неделю, и присутствие всех сотрудников было обязательным. Раньше для Зины эти занятия были крайне утомительными, скучными, пустым времяпрепровождением. Но теперь вдруг оказалось все наоборот: слова Бершадова все-таки засели у нее в подсознании, и происходящие в мире события стали частью окружающей ее жизни.

Военный пожар в мире разгорался с начала 1930-х годов — захват Японией Маньчжурии в 1931 году и вторжение в Центральный Китай в 1937 году, ита-ло-германская интервенция в Испании в 1936 году…

С приходом к власти Адольфа Гитлера Германия активно готовилась к войне. За 1933–1937 годы она потратила на военные нужды вдвое больше, чем Великобритания, Франция и Италия, вместе взятые. Производство вооружения за этот период выросло там в 12,5 раз.

В 1935 году Германия вышла из Лиги Наций, в одностороннем порядке аннулиров статьи Версальского договора, ограничивавшие перевооружение станы. В следующем, 1936 году Германия оккупировала демилитаризованную зону на левом берегу Рейна. Великобритания и Франция на словах осудили действия нацистов, но решительных мер никто не предпринимал.

В марте 1938 года произошел так называемый аншлюс — присоединение Германией Австрии. Союз в одностороннем порядке осудил эти действия, оставшись в полном международном одиночестве.