Мы знаем, что ты помнишь

И все же на этот раз именно она предложила пойти выпить. После того как они раздобыли на ипподроме важные сведения, в голосе Августа Энгельгардта появилось что-то бесприютное и одинокое. На обратном пути он спросил, нет ли у нее каких-нибудь интересных телевизионных сериалов, которые она могла бы порекомендовать, и это несмотря на то, что он сам говорил, что смотрел почти все.

– А чем еще можно заняться по вечерам в Крамфорсе?

– А ты был в «Крамме»? – спросила Эйра и тут же об этом пожалела. Она же не виновата в том, что он чувствует себя одиноким.

– Звучит захватывающе, – вяло отреагировал Август.

– Подожди, скоро сам все увидишь.

Несколько букв на неоновой вывеске отеля «Крамм» погасли, оставшиеся светили вполсилы. Много лет назад Эйра здорово здесь напивалась и вовсю оттягивалась со случайными мужиками. В памяти остались одни лишь тела, без лиц.

Август вернулся от бара с двумя порциями виски «Хай Коуст».

– Что думаешь о том насильнике? Может нам это что-то дать?

– Ты не находишь, что не слишком-то умно говорить о расследовании в баре?

– Но мы же говорили в ресторане на ипподроме.

– В тот раз ты сообщал мне информацию. К тому же там нас никто не слышал.

Они оглядели бар. Ковер-палас и мягкие стулья, группа местных женщин лет сорока, парочка угрюмых коммивояжеров.

Август отпил прямо из горлышка бутылки.

– Холоднокровные рулят. Это что-то норрландское, да? – спросил он.

– Чего?

– Так сказали те старички на ипподроме, что холоднокровные скакуны горячее, чем обычные лошадки.

– Рабочие лошадки – усердные, – наставительно сказала Эйра, – и не такие нервные и чокнутые, как эти. А так ты, пожалуй, прав, это действительно нечто исконно норрландское.

– Не представляю, каково это – всю жизнь жить на одном месте, где все друг друга знают.

Август откинулся назад, его глаза блестели. Эйра почувствовала, что постепенно пьянеет – обострившееся ощущение жизни, того, что она существует, здесь и сейчас. Она ничем не рискует. Он еще слишком молод, и к тому же у него есть девушка, он сам говорил.

– Я жила несколько лет в Стокгольме, – сказала Эйра. – Я всегда думала, что должна уехать отсюда, как только мне разрешат самой строить свою жизнь.

– Но потом между делом вклинилась любовь, да?

– В каком-то роде. – Она посмотрела в окно – асфальт и парковка. Это мама вклинилась, а не любовь, но говорить об этом было тяжело, слишком личное. Заболевание, ответственность, страх, что она не там, где нужно, – вот почему в прошлом году Эйра вернулась обратно домой. Но ведь ее поступок отчасти тоже продиктован любовью.

Август звякнул своей бутылкой о ее бокал.

– Эйра, – проговорил он. – Красивое имя. Необычное.

– Только не для Одалена. – Она выждала, чтобы поглядеть, последует ли какая-нибудь реакция. Реакции не последовало. – Так звали девушку, которая погибла от срикошетившей пули. Одален, 1931 год. Эйра Сёдерберг. Меня окрестили в ее честь.

– Вот оно что. Круто!

Эйра до сих пор не была уверена, что Август понимает, о чем речь. Она не учла, что ему никогда не стать тем, кто из-под каждого камня выуживает истории. Как бы то ни было, про расстрел в Одалене писали даже в школьных учебниках. Эйре Сёдерберг было всего двадцать лет, когда она погибла. Ее даже не было в колонне демонстрантов, она просто стояла рядом и смотрела, когда в нее угодила пуля. Это событие в корне изменило Швецию, отныне армии было запрещено выступать против рабочих. Именно здесь было положено начало тому, что позже назовут «шведской моделью общества» – свобода на рынке занятости и компромиссный подход ко всему.

Эйра допила пиво.

– Выпьем же за это, – сказал Август и отправился за новой порцией.

Спустя три, а может, и все четыре кружки пива Эйра стояла перед дверями отеля и набирала номер «Такси Крамфорс». Август отправился в туалет. Неоновая вывеска на крыше отражалась в капотах машин. В какой-то момент она услышала, что он возвращается, и обернулась. И неожиданно выяснилось, что он стоит слишком близко от нее. Каким-то совершенно непостижимым образом она очутилась в его объятиях, ее губы на его губах. Это появилось из ниоткуда – Эйра даже не заметила, когда это случилось.

– Что ты делаешь, – пробормотала она.

Она не понимала. Ее язык был уже глубоко погружен в его рот. Он был слишком молод, слишком красив. Я просто изголодалась, подумала она. Когда я в последний раз спала с мужчиной?

– Нам еще работать вместе, – напомнила она.

Слова прозвучали в перерыве между поцелуями, когда они чуть отстранились друг от друга, чтобы перевести дыхание.

– Можешь просто помолчать?

– Ты же говорил, что у тебя есть девушка.

– У нас с ней свободные отношения.