Мы знаем, что ты помнишь

– ГГ хотел привлечь для разговора с тобой кого-нибудь со стороны, – сказала она, – так, конечно, было бы лучше, но сезон отпусков, сама понимаешь… Мы пытаемся уяснить себе характер Магнуса, понять, что он за человек, и будет нехорошо, если мы не сможем обратиться за помощью к его ближайшим родственникам. Насколько я понимаю, поговорить с его матерью будет затруднительно?

– Не смейте, – резко вскинулась Эйра, – она больна и ничего не знает!

Таким образом, оставалась только она одна.

– Ты заметила, чтобы Магнус поменялся после смерти Лины Ставред?

– Я думала, речь пойдет о Кеннете Исакссоне.

– Хорошо, я спрошу по-другому. Изменился ли Магнус в начале июля 1996 года?

Эйра имела право не отвечать. Если бы она захотела, то могла бы отклонить вопрос. Как ближайший родственник она не обязана была давать свидетельские показания. Долг гражданина говорить правду может пойти вразрез с его желанием защитить своего ближнего, не зря в законе на этот счет предусмотрено исключение, но в то же время она была полицейской и должна была радеть за правду.

– Да, – ответила она. – Магнус покатился по наклонной, пустился во все тяжкие, начал принимать более тяжелые наркотики, но в этом не было ничего удивительного, если вспомнить о том, что случилось с девушкой, в которую он был влюблен.

– Многие говорят о том, что он ее ревновал, – заметила Силья, – а что ты сама об этом думаешь?

– На этот вопрос я не могу ответить.

– Как я уже сказала, мы не расследуем убийство Лины Ставред, но она играет большую роль в этом деле, и от этого никуда не денешься.

– Если это было убийство, – заметила Эйра.

– Что ты имеешь в виду?

– Несмотря на все раскопки, вы так и не нашли ее тело. Вам следует спросить себя, почему в таком случае он не спрятал ее труп в том же самом месте?

– А ты что об этом думаешь? – тут же задала встречный вопрос Силья.

Следовательница смотрела на нее спокойным изучающим взглядом. Прежде Эйра восхищалась Сильей Андерссон, ее мягкой интеллигентной манерой вести дела, которая в сочетании с ее добротой и участием зачастую приносила хорошие плоды.

Сейчас же она показалась ей просто пугающей.

Что бы ни сказала Эйра, все ее слова могут быть вывернуты наизнанку и истолкованы как попытка защитить брата. Мысль о том, что прямо сейчас ее коллеги обсуждают вероятность того, что она знает больше, чем предпочитает говорить, давила на мозги. Ее неуверенность могла быть интерпретирована как ложь, равно как и абсолютная уверенность.

– Я в растерянности и больше незнаю, что мне думать, – сказала Эйра.

– Понимаю, – кивнула Силья.

Блин, да что ты понимаешь.

– Магнус когда-нибудь упоминал имя Кеннета Исакссона? – продолжила Силья.

– Ни разу.

– Они были знакомы друг с другом?

– Понятия не имею. Вы обнаружили что-то, что указывало бы на их знакомство?

– Нет, но они могли оба иметь с Линой отношения. Как тебе известно, есть определенные находки и свидетельские показания, которые указывают на это.

– Вам известно, зачем Кеннет Исакссон подался в эту дыру?

– Он хотел укрыться в глуши. – Силья откинулась назад – руки на затылке, расслабленная поза. – Мы связались с девушкой, которая была с ним в Хасселе, но на тот момент решила промолчать. Ей очень хотелось, чтобы он сбежал. По словам Кенни, как она его называет, настоящая свобода существует только в глуши, за пределами цивилизованного мира, который превращает свободных людей в своих безмозглых подданных.

Силья, казалось, не заметила, что допрос принял другое направление, что теперь не она, а Эйра задавала вопросы. Возможно, следовательница тоже испытывала толику неуверенности или это была такая тактика – показать, что они беседуют на равных.

– За исключением этой девушки, больше ни у кого не нашлось, что сказать. Даже у его матери, – продолжила она. – С пятнадцати лет Кеннет регулярно оказывался в лечебницах, кражи, побои, в том числе от матери, несколько раз попадался на наркотиках. Настоящая история насилия, но на этот раз жертва – он, и именно в таком ключе нам следует его рассматривать. Впрочем, ты и сама все это знаешь.

– Магнус не способен на насилие, – сказала Эйра.

Силья приподняла брови, совсем чуть-чуть, почти незаметно, может, Эйра и не обратила бы внимания, если бы сама не привыкла наблюдать за людьми по ту сторону стола, обнаруживать в каждом движении или жесте скрытый подтекст.

Ей не задали еще ни одного вопроса о склонности брата к насилию.

– Он мог двинуть кулаком об стол или в стену, – продолжила она, – хлопнуть со всей силы дверью, когда сбегал, но он ни разу не ударил никого дома.

– Угроза насилия – тоже насилие, – заметила Силья.

– А вам не приходило в голову, что это Кеннет Исакссон мог убить Лину?

Силья опустила голову и что-то поискала в своем айпаде.

– Пять лет назад на Магнуса Шьёдина было подано заявление в связи с нанесением побоев, – сообщила она.