Мы знаем, что ты помнишь

Когда он исчез в доме, до Эйры внезапно дошло, что она почуяла характерный запах спиртного, когда только приехала сюда. И еще ей показалось, что Эйлерта слегка покачивает при ходьбе. Она проверила телефон: три пропущенных звонка от Августа и ни одного сообщения.

– А, я и забыл – ты же за рулем, бедняжка, – огорченно протянул Эйлерт, когда вернулся обратно с бокалом и бутылкой односолодового виски «Хай Коуст». Он налил себе и сел, крепко держась за стол.

Тихий сдержанный стон, затаенная внутри боль, на которую он старался не обращать внимания.

– Разумеется, сначала мы нацелились на ее парня. В таких случаях подобных типчиков подозревают в первую очередь наравне с теми, кто уже успел засветиться перед законом и так далее… Между ее приятелями ходили разговоры о том, что он ревнив. Лина несколько раз пыталась оборвать с ним отношения, но он был назойлив. Типичная ситуация, прежде мне уже доводилось с таким встречаться. У него имелось алиби, не помню какое, но там все было на тоненьком. Был момент, когда мы считали парня Лины главным подозреваемым по делу о ее исчезновении, но если ты спрашиваешь меня…

– Именно что спрашиваю.

– Не было в нем этого. Такое у меня сложилось впечатление. Он был, как бы это сказать… увертливый. Были те, кто считал, что он врет, что он виновен, но я не был в этом так уверен… Более того, у меня сложилось впечатление, что он не хочет ошибиться. Он словно шагал на цыпочках, думал на секунду дольше обычного, прежде чем дать ответ, и тому подобное. Складывалось впечатление, что, возможно, он врет, чтобы кого-то выгородить. Какое-то время мы действительно полагали, что их могло быть несколько.

– А на самом деле?

– Ничего. Я ошибся. Магнус Шьёдин не был близко знаком с Улофом Хагстрёмом, он не стал бы рисковать ради него, – Эйлерт Гранлунд опрокинул в себя вторую порцию виски, или какая там по счету она у него была, и налил себе еще чуток.

– Приходится признать, что все мы иногда ошибаемся. Но, как известно, на ошибках учатся. Будь здорова!

И эта порция тоже проскочила внутрь.

Одна целая семь десятых промилле алкоголя в крови. Дорожная полиция остановила Магнуса Шьёдина к югу от Хэрнёсанда.

– Ты поэтому пытался дозвониться до меня вчера? – спросила Эйра.

– Я подумал, что тебе захочется узнать, – ответил Август.

Накануне вечером она получила от него три пропущенных звонка, но перезванивать не стала. Она решила, что Август хочет увидеться с ней, а у нее не было сил приводить себя в порядок, казаться сексуальной, вот она и подумала, что легкая несговорчивость пойдет ему даже на пользу.

Поэтому о Магнусе она узнала только сейчас, на работе, когда он ухватил ее за запястье и затащил в пустую комнату для собраний.

– А ты сам-то что там делал, к югу от Хэрнёсанда? – поинтересовалась она.

– Я вчера получил дополнительное дежурство, потому что людей не хватает. Когда потребовалась помощь с транспортировкой задержанного, мы оказались ближе всех.

– Как ты узнал, что это мой брат?

– Он сам сказал.

– Сам?

– Ну да. Или… скорее проорал, что у него есть сеструха в полиции.

Эйра опустилась на стул. Стол для собраний был широким как море. Кто-то оставил на нем недопитые бутылки с газировкой.

– Мне жаль, – сказал Август. – Я ведь даже не знал, что у тебя есть брат.

Потому что я этого не говорила, подумала Эйра, потому что это необязательно знать.

Всю ночь она не сомкнула глаз, думая, что он мертв. Врезался где-нибудь в скалу, где угодно – весь Одален был усеян скалами, об которые можно разбиться. Или прыгнул с моста на Высоком берегу, или газанул с причала и теперь лежит в переполненной водой машине на глубине тридцати метров, а вокруг плавают рыбки.

Такие вот фантазии.

Нет, о том, что Магнус не станет накладывать на себя руки, она тоже думала. Что он нежно любит своих детей, своих замечательных мальчиков, хоть и был никудышным для них отцом. Глупость какая. Как будто те, кто лишает себя жизни, не любят своих детей. Любят, и еще как! Просто в тот момент они об этом не думают.

Но он был жив.

Ее брат всю ночь просидел под арестом в окружном центре, а она только сейчас об этом узнала. Магнус, который терпеть не мог, когда его запирали. Который тут же удирал, едва какая-нибудь баба пыталась привязать его к себе.

Эйра вспомнила про его нынешнюю пассию из Нордингро и набила ей сообщение о том, что она знает, где находится Магнус, но не может сейчас говорить.

Ее вдруг осенило, что от того места, где брата остановила дорожная полиция, всего пара миль до дома этой женщины, но при этом он отсутствовал почти двое суток.

– Магнус сказал, где он был?

– Не знаю, – ответил Август. – Он ехал с юга. Сказал, что хочет домой, что он не собирается оставаться в этом проклятом Хэрнёсанде.

– Домой? Куда домой?

– Не знаю.

– А еще он что-нибудь сказал?

– Называл нас фашистскими ублюдками, ну и прочее в том же духе. А еще требовал, чтобы ему дали поговорить с сестрой, потому что «она настоящая полицейская, а не такая идиотка, как вы».

Эйре пришлось рассмеяться.

– Да, мой брат – он такой.