Читаем Мы здесь живем. Том 2 полностью

Двое молодых и здоровенных сержантов милиции вели меня к вагону, вежливо, но крепко держа за руки с обеих сторон. Еще один шел впереди и двое сзади. И несколько человек в штатском. Вот такой компанией мы и ввалились в вагон. Меня провели в самый конец вагона и завели в самое последнее купе. Вагон был не купейный, а плацкартный. Мое купе было завешено от глаз остальных пассажиров одеялом. Там уже сидели двое: один в штатском и второй в офицерской форме танковых войск. Из всей компании, пришедшей вместе со мной, в купе вошли только два милиционера. Вот впятером мы и поехали из Москвы. Милиционеры мои весело болтали с двумя, что находились в купе ранее нас, и не скрывали от меня, что они знакомы. Эти четыре человека — моя охрана. Билеты всем за казенный счет.

Меня и сейчас поражает трусость власти. Столько средств и людских сил, огромный механизм огромного государства направлен на подчинение или хотя бы на сдерживание одной личности — маленького человека, песчинки в пустыне.

К милиционерам пришли их молодые жены или невесты. Видно, отъезд в командировку им всем был неожиданно объявлен. Они шутили и весело переговаривались, и, если бы не форма МВД на двоих, я бы и то посчитал их за обычную публику. Их не смущал произвол власти, орудием которой они были. И мне представилось отчетливо, что советский человек вот так же, пошучивая и похохатывая, между делом расстреляет и прикончит любого по приказу властей.

Нет, думал я, наблюдая, переживая и осмысливая происходящее со мной в последние годы, 1937 год и все ужасы — это не наше прошлое, а наша действительность сегодняшнего дня. Пока она проявляется в малом, но нет сдерживающей пружины, и мы всегда, в любой момент можем втихомолку, по-домашнему, по-семейному, оказаться в новой бойне.

Мне отвели среднюю полку, и я там лежал в ожидании отправления. Почти вагонзак — только окно не в решетке и открыто. Я могу смотреть в него сколько угодно.

Я ждал отправления, ожидая, как еще раз (и кто знает, может, последний раз в своей жизни!) проеду знакомые до мелочей подмосковные места. Ведь поедем через Александров.

И вот тронулись. Замелькали платформы подмосковных городков, поселков и сел, где останавливаются на минуту александровские и загорские электрички. Вот промелькнули Мытищи — родина моего шефа, печника Саньки с Красного Берега. Пошли леса, перелески, проплыли купола и шпили соборов Загорска. Скоро Александров, а за ним уже незнакомые места. За окном темнеет. Часа через четыре остановка в Ярославле. Под Ярославлем был обход ревизора, проверка билетов. Зашел он и к нам вместе с проводником. Мои сторожа ему что-то показывали — не то билеты, не то документы какие-то. Я не слышал большей части их короткого разговора, но отчетливо уловил удивленный вопрос контролера — пожилого железнодорожника в форме. Он посмотрел на «офицера-танкиста» и спросил: «А почему танкист?» Все засмеялись в купе, а «танкист» весело и довольно ответил: «Потребуется — завтра буду летчиком!» И опять смех. Ко мне ревизор не обращался, мы с ним молча обменялись взглядами. Но в его взгляде я ничего не увидел — пустые глаза.

Ночью где-то сошел «танкист», и когда я утром на рассвете проснулся, то двое моих охранников спали — один на верхней полке, второй на нижней. Третий же — милиционер — бодрствовал на посту, сидя на нижней полке напротив меня.

Днем исчез с концами и тип в штатском, и мы поехали дальше втроем.

Видно, в вагоне ходил слух о нашем купе. Да и как ему не пойти, когда меня в туалет впервые повели четыре лба в различных формах. Это было где-то у Ярославля. Пассажиры готовились ко сну, и в туалет была очередь. Я, не видя этой очереди из своего завешенного и охраняемого угла, изъявил желание выйти в туалет. Меня вывели без всяких разговоров: милиционер с танкистом впереди меня, а позади милиционер с типом в штатском. Меня провели мимо очереди, и дурак-милиционер стал вертеть ручку двери и стучать, чтобы находящийся там человек поторопился. Дисциплинированные и вышколенные советские люди в лице очереди из пассажиров молчали. Мне было неловко, я считал себя виновником их унижения. Я готов был повернуть назад, но дверь туалета открылась и в двери показалась физиономия возмущенного интеллигента. Он гневно возмущался «хамством» в неопределенный адрес. Увидев первого милиционера и, по-видимому, еще не сообразив, что это именно он и торопил его, он продолжал возмущаться, стоя в дверях туалета. Но блюститель его укротил при молчании толпы:

— Идите на свое место и там возмущайтесь!

— Быстрей, быстрей, — поторопил его и танкист.

И гнева на лице как не бывало. Покорно и тихо он прошмыгнул между очередью и нами, стоящими вдоль противоположных стен вагона.

Танкист сдуру, не остыв от наслаждения властью, велел мне не закрывать дверь, а оставить ее чуть приоткрытой.

— Когда с женой поедешь в отпуск — вот за ней так будешь следить! — и я хотел закрыть дверь.

Но танкист успел всунуть через порог ногу и решил не давать мне закрыться.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новая история

Наследие Чингисхана
Наследие Чингисхана

Данное издание продолжает серию публикаций нашим издательством основополагающих текстов крупнейших евразийцев (Савицкий, Алексеев, Вернадский). Автор основатель евразийства как мировоззренческой, философской, культурологической и геополитической школы. Особое значение данная книга приобретает в связи с бурным и неуклонным ростом интереса в российском обществе к евразийской тематике, поскольку модернизированные версии этой теории всерьез претендуют на то, чтобы стать в ближайшем будущем основой общегосударственной идеологии России и стержнем национальной идеи на актуальном этапе развития российского общества. Евразийская идеологическая, социологическая, политическая и культурологическая доктрина, обозначенная в публикуемых хрестоматийных текстах ее отца-основателя князя Трубецкого (1890–1938), представляет собой памятник философской и политической мысли России консервативно-революционного направления. Данное издание ориентировано на самый широкий круг читателей, интересующихся как историей русской политической мысли, так и перспективами ее дальнейшего развития.

Николай Сергеевич Трубецкой

История / Политика / Образование и наука

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература