Мы взлетали, как утки…

Отвечать пришлось мне, даже не уточняя у Степана. Денег не спрашивали, бумажек подписывать не суют. Паршивая ситуация, уже бывал в такой в Александрии в восемьдесят седьмом году! Тогда тоже иностранные партнеры поселили в гостиницу за сто баксов в день, а из Союза выпускали с пятьюстами. Но делать нечего, уже влипли, ждем Майского. Вместо него приехал еще какой-то секретарь, и мы сдали ключи от комнат и выехали в посольство. Там я наконец связался со Ставкой, хорошо, что здесь день начинается позже. Доложил о переговорах и о том, что ответил Черчиллю. Получилось довольно длинное послание, которое зашифровали и отправили в Москву.

Через час примерно пришел короткий ответ Сталина: «Передайте Майскому двтчк вариант один тчк разрешаю выступить Королевской академии ВВС тчк Действуйте планам союзников тчк Вылет обратно двое суток тчк Успехов тчк Верховный Главнокомандующий ВС СССР И Сталин».

Майский передал мне и Супруну по двести фунтов, выделил нам водителя и машину, хоть секретаря посольства от этого решения и скрючило: дескать, не баре, позвонят и пришлем.

– Есть указания товарища Сталина.

Мы вернулись в гостиницу, по дороге водитель посольства сказал, что живем мы в самом секретном месте Лондона: за парком – Букингемский дворец. Обедать пригласили вниз, в ресторан. Довольно шикарный зал, все в викторианском стиле, большое меню, никаких карточек, даже странно. В общем, непростое место. Почти сразу после обеда появились Тэддер, Харрис и Сперански. Вместе с ними еще один генерал, как мы поняли, он старше обоих вице-маршалов, хотя и имеет столько же нашивок на рукаве. Звали его Чарльз Портер. Официальная должность – начальник штаба королевских ВВС, фактически это командующий RAF. А Тэддер отвечает за ПВО и истребители, Харрис – за бомбардировщики. Несмотря на то что до дворца несколько сот метров, мы на машине Портера въехали в ворота Букингемского дворца. Там Сперански устроил нам маленькую экскурсию, довольно живо и интересно рассказывая о каждом зале, через которые мы проходили. В итоге мы оказались в Большом тронном. Достаточно много народа, в том числе и Иван Михайлович. Церемониалмейстер через Сперански объяснил нам, где стоять и что делать. Нас троих, с Харрисом, поставили отдельно. Собственно, ради этого все сюда и собрались. Последним в зал вошел Черчилль, тоже в военной форме. Но не в десантной, а в форме ВВС. Здесь все как-то очень свободно меняют ее по своему усмотрению. Вполне возможно, что и званий они не имеют, хотя Черчилль вроде пехотное училище заканчивал. Черт их разберет. Запели трубы и волынки, появился король в форме ВВС, и он имел на одну полоску больше на рукаве, чем все три вице-маршала, которые нас привезли. Король был довольно высок и худощав. Рядом с ним не слишком высокая женщина, тоже в военной форме, и с белой повязкой на рукаве с красным крестом. Наверное, королева Елизавета. Никаких корон, мантий – ничего такого не было. Видимо, связано это было с тем, что и я, и Степан были в полевой форме, нас не предупреждали. Харрис получил GCB (Большой крест Бани), я – HGCB (Почетный Большой крест) и Степан – НKCB (Почетного командора). С точки зрения геральдики слово «почетный» перечеркивает все привилегии, полагающиеся простым рыцарям, командорам и кавалерам.

Первым вручали орден Харрису. Ему на левое плечо положили меч и кроме ордена вручили какую-то грамоту. Нас со Степаном «меч из камня» не касался. Рылом не вышли. Вставая на место, я довольно громко, так чтобы было слышно Харрису, сказал Степану, что в Мончегорске ордена растут гуще, чем над Альтой. Мы заулыбались, и Степан добавил: «Подальше от противника и поближе к «кухне» – это хорошее удобрение». Харрис немного задергался и знаками подозвал Сперански, но тот ничего не слышал. Остальные присутствующие ничего не поняли. Церемония закончилась, все перешли в столовую справа от тронного зала. И когда нас вызвали сказать речи, у нас у обоих орденов ни на груди, ни на шее и ни у бедра не оказалось. Последовал вопрос, почему.

– К ношению на полевой форме такие знаки не полагаются. Парадную мы не захватили, и вообще мы попусту теряем здесь время, участвуя в каком-то балагане, – ответил я церемониалмейстеру. – Над Каа-фьордом я был один со своим экипажем. Ни один из них не награжден, поэтому мне этот орден даром не нужен.

Я вытащил из нагрудного кармана знак, а из кармана галифе – ленту и цепь, которая еще и зацепилась за него.

– Я возвращаю ваш портрет! – Откозырял, повернулся и вышел. За мной вышел Степан, сделавший то же самое, а следом летел Майский.

– Что вы себе позволяете, молодой человек! Вам приказано действовать по планам союзников.

– Иван Михайлович! Разрешите мне самому решать, как поступать в том случае, когда меня оскорбляют.

– Я не знаю, что писали об этом здесь, но мы оба слышали, что награждены за налет на Альту в январе, который выполняли вместе с англичанами, шедшими в последнем эшелоне. А «Тирпиц» был поврежден 23 декабря. У него украли победу. И у нас ее украли, – сказал Степан. – Пошли, Серега, нам здесь делать нечего.