Мы взлетали, как утки…

Уходим курсом двести шестьдесят от родных березок в надвигающуюся тучу облаков. Осень в Прибалтике ранняя всегда. Но циклон разразился довольно сильным дождем на перелете, и опять засверкало солнце. Пока шли тылами, летели без прикрытия, затем они нас нагнали и закружились над нами. «Гушки» идут с дополнительными баками: два по сто литров – и для уменьшения полетной скорости, и для того чтобы хоровод поводить вокруг нас свободно. Затем подтянулись «МиГи». Все в сборе, и никто не сумел потеряться в облаках и дожде.

Зона ПВО здесь довольно хорошо оборудована. Уже от Двинска ведут диспетчеры, передавая нас друг другу. У Ленаса нас делят и направляют каждого на свои площадки: две под Гайжюнаем, две в Паневежисе, остальные садятся в Кейданах. Наши бывшие площадки заняты, там работают другие полки. Мы прибыли на усиление, и это временное жилище и временное место для расположения штаба дивизии. Пока привлекать внимание немцев прилетом большой группы самолетов не стоит. На полевые площадки уйдем скрытно, малыми группами и на малой высоте.

Нам – правее. Там на берегах Венты и на песчаных островах Моозунда в полном окружении сражаются морские пехотинцы Балтфлота и приданные им части. Балтфлот изредка умудряется поставлять им боеприпасы и продовольствие, но силы неравны. Главный ключ к участку находится возле форта Плантаген на берегу Куршской косы. Восемь крупнокалиберных зенитных батарей спряталось там. И сама коса утыкана зенитками по самое не хочу. Плюс из Кенигсберга туда-сюда мелькают транспорты и танкеры, подвозя все необходимое для дивизий в бывшем старинном герцогстве Курляндском. Наши гарнизоны чудом держатся за этот золотистый песок. Наша задача: действуя совместно с переформированной 10-й армией раздавить фашистского таракана, заползшего на эту землю. Отдавая приказ дивизии, я не мог сказать своим ребятам, что в мое время на этой земле будут сносить памятники им, а ставить памятники войскам СС и вермахта – в память о сорок четвертом годе. До него еще куча времени, а там будем посмотреть.

Из люфтваффе здесь активно работают «Юнкерсы-88» с отличных бетонированных, с прикрытыми бетонными укреплениями орудиями ПВО, аэродромов в Восточной Пруссии. Все «юнкерсы» стоят в бетонных капонирах, так что Красовский напрасно жжет свои «СБ» и «пешки», пытаясь пробить их оборону. Даже ночами эти «узелки» не развязать. Требуется иной подход и иные боеприпасы, чтобы снизить нагрузку на наши войска.

Первая сложность – разведка. Самолетов-разведчиков попросту не было. Триста двенадцатый ОРАП – отдельный разведывательный авиаполк – потерял все свои машины еще в июне-июле, и безлошадные летчики убыли на переформирование. В исправном состоянии было три «Р-5» и два «СБ», и полк уже имел предписание следовать в Смоленск и переучиваться на «Ил-2». С водного аэродрома Кихельконна действует 85-я морская разведэскадрилья на самолетах «МБР-2», и под Ленинградом стоит 19-я дальняя разведэскадрилья на «МДР-6». Вся остальная разведка выполняется на истребителях «МиГ» без применения фотоаппаратов. Так называемая визуальная разведка. Особенно пикантна была ситуация, что летчики выполняли ее на высоте в двенадцать тысяч метров. «Мне сверху видно все, ты так и знай!» А местность вокруг лесистая, хрен чего увидишь!

У соседей, Западного фронта, дела еще хуже: у них 314-й разведполк вооружен «Як-4», снятыми с производства из-за неудовлетворительного качества постановлением правительства от 11 февраля 1941 года. Летчики этого полка чуть морду не набили представителю бюро Яковлева, к счастью, это оказался не яковлевский человек, а ведущий инженер НИИ ВВС А. Т. Степанец, который был ведущим испытателем этой машины, так что обошлось без мордобоя. Полк спилился уже в июле, но до конца месяца успел принять еще восемнадцать машин, в том числе несколько «Р-12». Остальные машины, не уничтоженные противником, использовались в качестве ложных целей в контрразведывательной борьбе с немецкой авиацией.

Но удалось выпросить звено из трех «Пе-2р» в 410-м полку в ВВС Западного фронта. Снабдив их солидным прикрытием, обеспечили аэрофотосъемку интересующих нас районов. Загружаем контейнеры минами и идем к Заргау, самой узкой части Куршской косы, и ночью минируем ее плотно и на неизвлекаемость, с воздуха. Это, конечно, немецким минерам создаст несколько дней творческой работы, но работу трассы нарушит ненадолго. Батарей они наставили действительно много. Вся коса в них. Много работы для ракетных «Илов». После разгона прислуги ракетами с начинкой обрабатываем позиции осколочными контейнерами со взрывом в воздухе. Теперь КМГ позволяет раскрыть его на ста двадцати метрах без вреда для собственного здоровья. Небольшое удаление от линии фронта позволяет пока работать без прикрытия ночью, но основные события еще впереди. Долго нам забавляться в одиночестве не дадут. Здесь, в Восточной Пруссии, готовят кадры для всего люфтваффе, и хороших летчиков здесь много.