Мы воплотим богов

– Скажи ему, я сожалею, что не справилась, – сказала Сичи.

Нуру поколебалась, но Сичи и Рах выжидающе смотрели на нее, и она перевела. Как бы Нуру ни относилась к своему бывшему капитану, Рах кивнул Сичи, и на мгновение они обменялись взглядами, полными горя, боли и понимания, которому я не могла не позавидовать, как бы это ни было глупо.

– Спасибо, – сказал Рах и, опустившись на колени, положил руку Гидеону на плечо. – Гидеон?

Видимо, бывший император спал некрепко, потому что тут же дернулся, будто его окатили ледяной водой, и свалился с коленей Сичи. Его голова ударилась об пол, и он отполз, бормоча «прости» и «нет» между вздохами. Замерев, он уставился на Раха, который медленно шел к нему, успокаивающе выставив ладони.

Когда Рах приблизился, Гидеон попытался оттолкнуть его, прижав к груди руку, которую я совсем недавно целовала, которой владела так недолго. Рах выставил вперед ногу, чтобы сохранить равновесие, но не отошел, а крепко обнял сопротивляющегося Гидеона и держал его, пока тот не успокоился. Рах стоял, как камень в бушующей реке, спокойно и неподвижно, не обращая внимания на потоки слез и слюней Гидеона. Когда наконец Гидеон затих, Рах помог ему подняться и посмотрел на каждую из нас, будто ожидая, что мы скажем.

Но что я могла сказать, кроме того, что мое сердце болит куда сильнее, чем я могла вообразить, сильнее, чем когда я его покинула, сильнее, чем когда осознала, что наши отношения, едва начавшись, подошли к концу? Он выказал такую преданность, но, увы, не мне.

Я считала, что справлюсь, была уверена в своем решении, но, когда Рах и Гидеон выскользнули в ночь, оставив нас втроем, ошеломленных и потрясенных, не смогла сдержать слез. Я уже давно не смела мечтать, с того момента, как голова Танаки ударилась об пол в Кое, но крошечные проблески надежды о невозможном будущем, пробивающиеся сквозь мою оборону, занимали место в сердце.

– Ох, Коко. – Сичи обвила меня руками. – Мне так жаль.

Ей жаль, потому что она поняла, что произошло? Или она жалеет Гидеона? Мне не хотелось знать, я только рыдала, поскольку больше не могла верить в собственную выдумку о том, что все хорошо, все к лучшему, у нас с Рахом все равно ничего не получилось бы. Но на самом деле я надеялась, что получится. В глубине души всегда жила крохотная надежда.

К моей спине прижалось еще одно тело, и Нуру обняла нас обеих, положив подбородок мне на плечо. Обе молчали, позволив мне выплакать все слезы, пока я не почувствовала себя опустошенной и онемевшей. Мы легли на циновки, Сичи с одной стороны от меня, а Нуру с другой, и обнялись так уютно и по-товарищески, что я невольно улыбнулась. Но засевшая внутри память о Рахе кололась острыми углами. Даже дыхание напоминало о нем, о его смехе, когда я сшибла его на циновку, о его запахе, тепле и вкусе губ, о нашем расставании, таком печальном и окончательном.

Даже неосознанная надежда может вырвать часть сердца, когда ее отнимают.

Мы оделись в утреннем холоде. Сичи и Нуру двигались быстро, чтобы согреться, но мой разум пребывал в сонном тумане. Спала я урывками, мы втроем свернулись как в коконе, скрывшись от наполняющих воздух холода и тоски, которые пытались просочиться. Между толкающимися Сичи и Нуру было трудно заснуть, но хотя телу нужен был сон, душе нужны были они.

Решив не рисковать, мы сказали левантийцам, что поднимаемся в святилище помолиться. Капитан Кирен со своими гвардейцами пошли вперед, но, когда мы вышли из хижины, мое сердце все равно колотилось от страха. Мы оделись просто, спрятав кинжалы в мягких складках платьев, не показывая никому, что собираемся изменить всё. Открыто я лишь повесила за спину лук.

Первой нарушила молчание Нуру.

– Готовы? – спросила она.

Мы переглянулись в утреннем сумраке – три призрака, бредущие по дорогам истории. Я постучала по кинжалу и кивнула, не доверяя собственному голосу. Сичи глубоко вздохнула.

– Во второй раз будет удачнее, верно?

– Хуже, чем в первый, уже не будет.

Нуру заговорила, чтобы развеять мрачное настроение, но я могла думать лишь о том, как все может пойти не так. Не только церемония, но и когда придется сражаться. Министр Мансин пытался меня убить, лишив всякой надежды на то, что мы придем к согласию. Или что он поддержит меня, если я покажу, на что способна.

В последнее время я питала слишком много глупых надежд.

Нуру пошла первой, мы с Сичи следовали за ней в тумане, накрывшем притихший лагерь. Несколько человек, которые двигались вокруг, выглядели силуэтами в бледной дымке. Капитан Кирен нас поджидал.

– Путь к святилищу чист, ваше величество, – сказал он. – И, хотя у Оямады была беспокойная ночь, утром ему стало лучше. Целители считают, что вскоре он сможет отправиться в путь.

– Что ж, уже неплохо, – сказала Сичи, когда я не ответила.

– А поскольку завтрак еще не приготовили, я взял кое-что для восхождения. – Он указал на небольшой сверток у пояса. – И воду тоже.

Он так старался. Возможно, чувствовал себя ответственным за случившееся, ведь нас спасла незнакомка, которая сама под стать Лео Виллиусу.