Мы воплотим богов

Я слышал его слова и неохотный смешок Амуна, и все же передо мной стояла Эзма, указывая пальцем в последнем ужасающем осознании: «Ты».

«Этот богоубийца преклоняет колени, падает, поднимается, живет, чтобы пройти путь избранного, чтобы построить их дом заново».

– Рах? – в поле зрения появилась голова Амуна. – Все хорошо? Слушай, Лашак и Диха уже отправились домой, но я уверен, что Дишива будет рада тебя видеть. Хочешь…

– Нет.

Я думал остаться, побыть здесь и расслабиться, вспоминая, каково это – принадлежать к гурту, но слова проклятой книги зазвучали в голове, и я отступил на шаг.

– Нет. Если есть корабль, нам надо идти.

– Всегда есть какой-нибудь корабль. Похоже, прошел слух, что иеромонах со своим толстым чилтейским кошельком находится здесь и покупает много припасов, поэтому корабли постоянно прибывают. Большинство из них рады подзаработать, перевозя левантийцев через море.

– У нас нет денег.

Гидеон подался вперед, и седло заскрипело под его весом.

– Богоубийцам плохо платят.

Богоубийца. Словно удар молотом.

– За это тоже платит секретарь Дишивы. Она считает, что он пытается отправить отсюда как можно больше левантийцев, чтобы остальные члены Девятки не слишком пугались.

– Мы сожалеем о том, что сделали с вами, а теперь проваливайте.

– Проклятье, нет, они не собираются извиняться, но точно хотят избавиться от нас как можно быстрее – на случай, если мы затаили обиду.

Я ничего не сказал. Дзиньзо тряхнул головой, нарушив неловкое молчание.

– Ты уверен, что не останешься даже на ночь? – спросил Амун.

Как ни отгонял он собравшихся Клинков, слишком многие остались стоять, наблюдая издалека, и мое имя и преступления не сходили с их уст. Сражаясь за свой народ, за то, чтобы он мог вернуться домой, я стал еще большим чужаком, и придется смириться с этим. Позже. А пока я просто хотел уехать как можно скорее. Подальше от имени, которым они меня нарекли.

Я положил руку Амуну на плечо.

– Нет, но спасибо тебе. Достаточно и того, что пригласил меня остаться. Я не могу…

Я не мог подобрать слов, чтобы не выворачивать перед ним душу, но он понимающе кивнул.

– Тогда, увидимся на родине. Береги себя. – Амун посмотрел вверх. – И ты, Гидеон. Приглядывай за этим идиотом, по крайней мере, пока я не вернусь, ладно?

– Задача трудная, но я попытаюсь.

Амун криво ухмыльнулся, хлопнул меня по плечу и отошел, давая мне место, чтобы забраться в седло. В моем состоянии это было непросто, но я постарался изо всех сил – слишком много было зрителей. Там были даже чилтейские рыбаки, сидевшие на причале, и моряки, ожидавшие прилива, некоторые в нарядах темпачи – я впервые увидел их с тех пор, как покинул дом целую вечность назад.

Кивнув Амуну, я послал Дзиньзо вперед, радуясь, что он может нести меня вместо моих ослабевших ног.

– Все хорошо? – спросил Гидеон, поравнявшись со мной.

– Прекрасно. Давай просто найдем корабль и уберемся отсюда.

У пристани стояли три корабля с малой осадкой, а четвертый стоял на якоре в более глубоких водах, грузы с него переправляли на гребных лодках. Левантийцы были повсюду: лошади, припасы, мешки, тюки соломы – клубок кипучей деятельности и знакомых запахов, противостоящих терпкому запаху моря. Пара Клинков спорила с торговцем-темпачи, а Ошар пытался перевести разговор встревоженного чилтейца с троицей левантийцев, чьи лошади были нагружены поклажей. Третий корабль, похоже, недавно причалил, и темнокожие матросы таскали по широкому трапу какие-то ящики.

– Добрый день, – обратился по-левантийски Гидеон к их капитану.

Тот внимательно оглядел нас и наших лошадей, прежде чем ответить на чилтейском, и удивленно поднял брови, когда Гидеон ему ответил. Я с радостью предоставил ему вести переговоры, а сам смотрел по сторонам, наполняя душу этой землей и людьми, которые решили остаться. Скоро на пастбищах появятся лошади, а левантийцы смогут заниматься земледелием и охотой, возводить дома из дерева, добавляя их к тем, что уже выстроились вдоль берега. Перед одним домом стоял человек во всем белом. Дишива. Уехать, не попрощавшись, было трусостью, но сегодня я был трусом, и если кто-нибудь мог меня понять, так это она. Я поднял руку в знак приветствия, и она сделала то же в ответ – простой жест преодолел пропасть, лежавшую теперь между нами. Мы начинали идти по одному пути, но наши дороги давным-давно разошлись.

Провозившись с лошадьми и припасами, мы только к вечеру устроились в трюме корабля вместе с горсткой других левантийцев. Они держались от нас подальше, не давая забыть, что даже в условиях нехватки места никто не хочет приближаться к Богоубийце. Что ж, по крайней мере, торговые корабли использовались для торговли лошадьми, и у Дзиньзо и Орхи были собственные узкие стойла, которые помогут им держаться на ногах в бурном море.

Гидеон спокойно сидел на соломе, прислонясь к борту корабля, как можно ближе к ногам Орхи. Он смотрел на шепчущихся левантийцев до тех пор, пока те не отворачивались, хотя делал он это ради себя или ради меня, я точно не знал.

– Иди сядь, – сказал он, протягивая руку.