Мы умрем в один день

Может быть, Чумак? Старый приятель Капитоненко? Где он находился во время убийства, пока не ясно. Чумак крепко обжился в Краснозерске, строит второй дом. Зачем ему идти на убийство? Но ведь пошел же тогда двадцать с лишним лет назад. Из-за денег задушили человека.

Четвертый в их бригаде Киряшов Валентин. Ему двадцать девять лет, живет здесь, в городе. Раньше учился в сельхозинституте, но был отчислен с последнего курса за спекуляцию. Был фотографом, грузчиком в мебельном магазине, сменил еще несколько мест. В прошлом году, отработав сезон в бригаде Капитоненко, купил японский видеомагнитофон с телевизором, истратил крупные суммы на одежду. Соседи рассказали, что Киряшов много пьет, бывает в ресторанах, приводит домой компании. За пьяный скандал в январе был оштрафован на сорок рублей. Симпатии Киряшов не внушал, но на убийцу не походил. Ему и так с Капитоненко неплохо жилось.

Начался обеденный перерыв. Черных с минуту поразмышлял, что лучше — сходить домой или спуститься в управленческую столовую. Остановился на первом варианте. Он полдня просидел в кабинете на телефоне, и возможность пройтись немного пешком подняла настроение.

Когда Виктор вернулся в управление, его уже искали. Сосед по кабинету, заглянув в перекидной календарь, сообщил, что звонили из Краснозерска.

— Сергеев передал, что убит Чумак.

— Когда?

— Он не сказал. Тело нашли на бахче. Сергеев поехал на место происшествия. Еше просил, чтобы ты поднял все материалы по закрытию охотничьего участка в урочище Семь Колодцев. Говорит, что это очень важно.

Черных опустился на стул. Сосед сочувственно смотрел на него. Убийство Капитоненко и Сеидова зависало. Дело стояло на контроле в министерстве, а тут еще один труп.

Продавщица совхозного магазина узнала Чумака по фотографии и припомнила — действительно, этот человек появлялся в среду, что-то покупал, а в какое время, сказать точно не может.

Разыскать прошлогоднего компаньона Капитоненко, Василия Худенко, оказалось труднее. В этом сезоне он подрабатывал на луковой плантации. Андрей Колесник перехватил его поздно вечером, прождав у дома три часа.

Взъерошенный и слегка выпивший Худенко разговаривал с Колесником сквозь зубы. Ну, работал с Капитоненко в прошлом году. Ну уехал с полсезона, потому что выгоднее дело пообещали. Откуда ему знать, зачем и кто мог грозить Капитоненко? Про Сеидова тоже ничего не знает.

Будь Колесник позастенчивее, окончился бы их разговор без результатов, потому что Вася милицию органически терпеть не мог. Отсидел в свое время срок за спекуляцию, а сейчас тем более, пользуясь возможностью развернуться, — шустрил вовсю. Понимая, что церемониться или уговаривать Худенко — только время терять, Колесник зло осадил его:

— Не нукай, не запряг! Видали мы таких: ничего он не знает, и через губу не переплюнет. Другое тогда вспомни. Давно лук со своей плантации ленинградским поездом отправил? Ведь ты его по договору в потребсоюз сдать должен. Будем разбираться, да? А для какой цели три ящика повидла через заднюю дверь в магазине брал? Думаешь, никто не знает, где у тебя банки с брагой преют?

Худенко слегка опешил. Не то, чтобы испугался, — но осведомленность старшего лейтенанта слегка его задела. Тем более, сидел перед ним не приезжий из города начальник, а свой деревенский парень, который хорошо знает, куда в обход потребсоюза отправляют лук и где прячут банки с брагой.

Худенко на вид мужик мужиком. Рубаха сельповская в полосочку, джинсы пятнадцатитрубные и тапочки на босу ногу. Но внешний вид обманчив. Вася живет крепко: дом с полуподвалом, крытые шифером сараи, грузовик УАЗик, собранный собственными руками из разной рухляди.

— Темные они лошадки, — наконец сказал Вася. — Потому и ушел от них. В прошлом году меня Женька Капитоненко долго уговаривал, горы золотые сулил. Я согласился. Посадили арбузы, А что дальше? Ими же заниматься надо, сорняки полоть. Жара, труд каторжный. Смотрю, Капитоненко с Сеидовым плевать на арбузы. Мотаются неделями то в город, то по степи — не поймешь, чего ищут. Если сами потеть не хотите, говорю им, то хоть работников наймите. А Женька скалит зубы, все нормально, мол, не волнуйся. А как не волноваться? Всходы хилые, да и тех половину сорняк подушил.

— Сколько же они тебе заплатили?

— В том-то и дело, что заплатили хорошо. Четыре тысячи Сеидов привез. Это тебе, мол за труд и помалкивай громче. За что такая щедрость, не пойму.

— Значит ты промахнулся. Поспешил их бросить, а урожай они взяли хороший.

— Я на бахчах вырос и меня дурить не надо. Не было у них урожая в прошлом году, хоть на литр спорим.

— Выходит, деньги они на чем-то другом делают?

— Выходит.

— А на чем же тогда? Не поверю, чтобы ты не знал, — два месяца с ними бок о бок жил.

Худенко пожал плечами. Не веришь, не надо.