Мы умрем в один день

Лариса накрыла лицо Челнока рубашкой.

— Господи, когда все это кончится!

— Мы все ввязались в хреновый бизнес, — сказал я, вытаскивая якорь на палубу. — Добра от него не жди.

Лариса нервно прикуривала сигарету. Спички ломались, по шекам текли слезы. Я подошел и обнял ее. Мне было противно за свою назидательность. Слишком поздно молотить языком и изрекать истины.

Мы не знали, что сегодня это не последняя смерть. Но предчувствия у меня были скверные.

Те, на катере, все же зацепили мотор. Мне повезло, что отыскался запасной масляный фильтр взамен пробитого. Еще одна девятимиллиметровая пуля сплющилась о картер, оставив вмятину, от которой змеились мелкие трещины. Хорошо хоть не насквозь. Все время, пока я ремонтировал мотор, Лариса следила за морем. Заряженный автомат лежал рядом со мной. Нас не собирались оставлять в покое. Надо было как можно быстрее сматываться отсюда.

К острову мы подошли уже в темноте. Я не рискнул войти в бухту, и мы переждали ночь на якоре. Тело Челнока лежало внизу. Я принес одеяла и еду на палубу, открыл банку сосисок. Точно такие же еще утром ел Мишка, и они ему нравились. Лариса курила. Я налил нам обоим спирта, кое-как разбавив его водой. Потом еще.

Мы легли, накрывшись одним одеялом. Волны плескались о борт яхты, Лариса положила голову мне на плечо, и я почувствовал ее дыхание.

— Ларка, может, хватит с нас? Давай наплюем на все и уедем.

— Я не знаю. В эту бомбу мы вложили миллионы. Если бросить все на полпути, мы останемся нищими.

— Или мертвыми…

— Может, и так. Я уже не знаю, что делать. Опять искать Юрченко?

— Скорее найдут нас. Пойми, если мы не остановимся, из этой заварухи живыми никому не выбраться. Слишком серьезный противник. Ну, выкарабкались раз, ну, другой… В третий раз нам не уйти.

Лариса молчала. Потом мы уснули, а утром в бухте нас встретил Лиманский. Только-только рассвело, но он не спал. Небритый и всклокоченный, Вадим напоминал мне тракториста, у которого я покупал солярку. К. тому же он был крепко под градусом. Он не спросил ничего про Мишку.

— Анжела умерла, — сказал он.

У него были мутные, словно безумные, глаза.

— Утонула? — почему-то спросила Лариса.

Лиманский отрицательно замотал головой.

— Я ее убил…

Она психовала с самого утра, и Лиманский, как это раньше делал Челнок, налил ей спирта. Но Анжела завелась еще сильнее.

— Она кляла нас всех на чем свет стоит. Зачем вы меня сюда затащили, отвези сейчас же домой и все такое прочее. А тут, как назло, приехали отдыхающие на двух лодках. Знаете небольшой пляж на другой стороне острова? Ну вот, они высадились там, человек семь, молодые ребята, девчонки. Развели костер, играли в волейбол. Анжела их увидела со скалы и, ни слова не говоря, кинулась бежать… Я пытаюсь ее остановить, она руками и ногами отбивается. «Хочу к ним, пусть они меня заберут с собой». Укусила вот даже…

Лиманский вытянул руку, показывая следы зубов.

— Ну дальше, — торопила его Лариса.

— А что дальше? Она раз вырвалась, второй. Я не помню, как камень в руках очутился. Хотел оглушить, а попал в висок. Дайте закурить…

Анжела лежала в зарослях акации. Я приподнял одеяло, которым она была накрыта. Смерть уже изменила ее черты. Опухли, наливаясь желтизной, лицо и губы, из полуприкрытого глаза тянулась клейкая нить сукровицы.

— А может, она. упала сама, — бормотал Лиманский, — бежала и упала. Так, наверное, и было.

Мы похоронили их вместе, вырыв яму во влажной земле среди зарослей. Я утоптал могилу, набросал сверху камней и веток. Еще две бесследно исчезнувших жертвы смутного времени. Может, и лучше, что для родителей они останутся пропавшими без вести, а не умершими.

Нам необходимо исчезнуть. Пропавший «Крым» уже наверняка ищут. Весь день вместе с Лиманским мы приводили в порядок яхту. Зашпаклевывали пулевые пробоины, проверили и отрегулировали двигатель. Валим старательно ковырялся в железках, даже раза два, самостоятельно завел мотор, и это усердие, обычно ему несвойственное, настораживало меня.

В трюме я обнаружил полбанки коричневой краски, соскоблив надпись «Мария», вывел первое пришедшее на ум название — «Медуза». Хотя смена вывески, конечно, не обманет тех, кто охотится за нами.

Уже перед сумерками мы отправились с Вадимом проверить еще раз ящики и получше их спрятать. Лариса догнала нас на полпути.

— Не хочу оставаться одна.

Я шел впереди, Лариса рядом и, немного отставая, пыхтел Лиманский со своим неизменным короткоствольным Хеклером, через плечо.

— Ты случайно патрон в ствол не загнал? — обернулся я к Вадиму.

— Нет. Все нормально.

Уловимая пауза в его ответе заставила меня шагнуть к Лиманскому. Я сдернул с его плеча автомат и отсоединил магазин. Когда потянул на себя затвор, из казенника, кувыркнувшись, выпал блестящий патрон.

— Вадим, ты соображаешь или нет?

— А чего такого? Автомат все равно на предохранителе.

Я вставил магазин на место и передал оружие Ларисе.

— Неси ты. Мне так спокойнее?

— Да ладно, успокойся, понял я…