Мы умрем в один день

Прошло четыре дня. Наш радиотелефон до берега не доставал. Никаких решений мы принять не могли и целыми днями валялись в тени или бродили по острову. Однообразная, скудная еда опротивела, сигареты кончились. Но сильнее всего угнетали бездействие и постоянное напряжение.

Нас несомненно искали. Кроме машин и лодок, эти люди могли использовать вертолеты, и шансов укрыться от них у нас почти не было.

Анжела психовала. Она постоянно ругалась с Вадимом и требовала, чтобы ее отвезли домой, Лиманский огрызался, а однажды, не выдержав, отхлестал ее по щекам.

— Куда тебя везти? Ты что, не понимаешь, в какую историю мы попали?

— Я ничего не хочу знать. Пусть Слава отвезет меня в город.

Челнок наливал ей украдкой спирта и давал сигарету. После этого девушка ненадолго успокаивалась.

Мы с Ларисой уходили подальше от нашего лагеря и часами лежали на теплых камнях, разговаривая и наблюдая за морем. Я ожидал, что после смерти Кости мы станем ближе, но этого не произошло. Конечно, теперь я все время находился рядом с ней. Но лишь потому, что казался Ларисе самым надежным из тех, кто ее окружал. Вряд ли я мог занять место, которое занимал в ее жизни Костя. Сейчас я понимал, что она не собиралась его бросать, когда уговаривала меня везти их компанию. Это была ложь. Просто они очень нуждались в яхте.

Мы были слишком разными. Я видел лучший выход из создавшегося положения — уехать вместе с ней отсюда подальше и бросить все к черту.

— Ну и что мы будем делать без денег? Ты военрук в каком-нибудь ПТУ, а я бухгалтер в конторе.

Она гладила меня кончиками пальцев, и я тянулся всем телом к, ней. Потом мы снова лежали бок о бок, и любовь не делала нас ближе,

— Понимаешь, Костя приучил меня совсем к другой жизни. Он знал, что хотел, и всегда добивался своего. Я не играю в избалованную даму, поверь. Но я не смогу жить без хорошей машины, одежды, которая мне нравится, сигарет, к которым я привыкла.

Я прикуривал мятую осыпающуюся «Приму» и несколько раз затянувшись, передавал Ларисе.

— Кури, а то и этого скоро не будет.

Она смеялась, принимая сигарету.

— Ты хороший человек, Слава. Но лучше бы ты встретил другую женщину.

— Не очень оригинально. Я слышал такое и раньше.

— Ну, если решил быть со мной, то будь до конца. Продать эту бомбу — единственный способ остаться вместе.

Лариса тоже нервничала, отчетливо понимая, какая опасность висит над нами. Но держалась она твердо, хотя последние дни ее терпение уступало место настойчивым попыткам что-то делать, предпринимать. Бездействие тяготило нас всех. После долгих споров (Анжела в наши секреты не допускалась) мы решили, что я и Лариса попробуем выйти к побережью и связаться по телефону с кем-то в городе из прежних компаньонов Кости. Возможно, найдется покупатель. Лиманский не слишком доверял нам, впрочем, как и мы ему, но на побережье не рвался. В конце концов решили, что с нами отправится Мишка.

Мы покинули остров во второй половине дня и подошли в сумерках к небольшому рыбачьему поселку на побережье. Оставив Мишку на яхте, мы шагали с Ларисой по деревенской улице.

За эти две недели, что мы оставили город, я отвык от людей, а события последних дней заставляли с подозрением смотреть на каждого встречного. Под рубашкой за поясом у меня был спрятан заряженный ТТ, но я твердо решил, если нас будет задерживать милиция или госбезопасность, никакого сопротивления не оказывать. За убитого водителя я мог рассчитывать хоть на какое-то снисхождение (все же оборонялся). Но в этой ситуации первые же выстрелы означали бы для меня долгие годы тюрьмы. Я и пистолет оставил бы на яхте, но слишком велика была опасность встретить не милицию, а людей, которые за нами охотились.

Мы зашли на почту и заказали переговоры с городом. Я смотрел на толстую женщину за стеклянной перегородкой. Может, наши фотографии уже повсюду расклеены, а она только и ждет момента, чтобы позвонить и сообщить о нас. Но толстуха, позевывая, объявила, что наш номер вряд ли дадут раньше, чем через час.

— А может, и два ждать придется, — добавила она. — Еще скажите спасибо, что отдыхающих мало. Раньше такие очереди были, что люди ночью приходили звонить. Ни себе, ни дежурным покою.

Нам надо было купить продуктов, сигарет и, если удастся, дизельного топлива. Магазин, конечно, уже закрылся, но на площади у клуба работал коммерческий киоск.

— Пойду, куплю что-нибудь, — шепнул я Ларисе, — пока коммерсанты на месте.

Открыв сумочку, она достала несколько пятитысячных купюр.

— Возьми побольше сигарет.

Когда я вернулся, Лариса разговаривала с телефонисткой. Я протянул обеим по плитке яркого шоколада.

— Ой, спасибо, — не стала отказываться толстуха, — только уж очень он дорогой. А вы здесь отдыхаете?

— Отдыхаем, — подтвердил я.

— Издалека приехали?

— Издалека…

— К нам отовсюду едут. Правда, последние годы, как Союз развалился, не очень-то много отдыхающих. Кавказ рядом, боятся.

— А на побережье как?