Мы - силы

Убитые были одеты по-разному, но нескольких, в униформе, можно было принять только за милиционеров. На одном из них Ханин смог различить звездочки капитана, тоскливо сверкнувшие на прощание, когда тело подняли и потащили через завал куда-то внутрь поселка.

До Ханина доносились крики командира стрелков и чей-то не особо громкий вой боли. Присмотревшись, он увидел корчащегося около завала мужика с бородой и длиннющей седеющей шевелюрой. Он-то и подвывал, раздражая человека с пистолетом. Наконец, видно, вопли достали командира, и тот, подойдя к раненому, наорал на него. Что именно он кричал, Ханин не понял, но зато увидел, что стрелок, убедившись, что его крик не помогает, нацелил на раненого пистолет и нажал на курок. Три выстрела подряд раскололи голову бородатого мужика и забрызгали кровью и мозгами стоящего над ним человека с пистолетом. На мгновение работы остановились. Но, заметив это, стрелок наорал на замерших вокруг, и те поспешили продолжить свое дело. Посчитав, что тот добил своего раненого, Ханин пришел к неутешительному выводу – перед ним бандиты. Да и милицейская форма на убитых была лишним тому подтверждением. Скоро все трупы исчезли за завалом. А из-за завала появились кто-то с ведрами и начали поливать асфальт, смывая на обочину кровь и мусор. Несколько раз бегали взад вперед с ведрами, прежде чем в этих бегающих Ханин узнал одного из сбежавших своих курсантов. Как там его? Роман?

На лице у курсанта виднелись следы побоев, и каждый раз, пробегая мимо одного из вооруженных бандитов, он непроизвольно втягивал голову в плечи. Вскоре к двум уже работающим молодым избитым парням пригнали еще одного, в котором Ханин узнал своего второго беглеца. Чертыхнувшись, старший лейтенант стал отползать назад к ожидавшим его курсантам.

Он зря думал, что они ничего не видели. Только он подполз, как с сосны спустились двое его бойцов.

– Кретины! – выругался Ханин. – Они же по колебаниям веток могли вас заметить!

– Виноваты, господин старший лейтенант. Более не повторится. Там Ромка и Мишка… Они в плену у этих…

Не видевшие своими глазами стали расспрашивать, и непонятно, насколько бы затянулась эта болтовня, если бы Ханин не приказал отходить и не трепать языком.

Довольно быстро они выбрались из леса там, где и вошли, и скорым шагом направились обратно. Ханин холодел при одной только мысли, что если сейчас сзади раздастся шум двигателя, сумеют ли они спрятаться. Успеют ли?

Так или иначе, уже к ужину они добрались до деревни и немедленно принялись за еду. Причем Ханин принудительно изолировал свою группу в другом доме. Он боялся огласки того, что они видели, и объяснил свои действия бойцам просто. Мол, завтра снова выходить на разведку, и пойдут именно они. Так что никуда не выходить, отдыхать здесь. Гадить выходить по одному. «Узнаю, что вы бродите по деревне, ноги выдерну…» Но Полейщук, кажется, догадался об истинной причине изоляции. Ханину было на это плевать.

Собрав оставшихся комодов, он приказал, чтобы немедленно вырыли яму на дороге недалеко от дозорного поста. Во всю ширину дороги и на глубину метра полтора. Землю на простынях перетащить в другое место и там ссыпать. Приказал каждому бойцу вооружиться ножом. Обязал к утру, чтобы все, кто обзаведется оружием, уже имели для него чехлы или ножны. Работы он навалил всем. А вот на вопросы не отвечал никому. Это будило в курсантах страх и непонимание. Особенно: почему под караулом те, кто ходил сегодня на разведку с командиром? К ночи Ханин сам проинструктировал дозор и отправился спать. Только вот сон никак не шел в его тело. Вставали перед глазами и избитые лица его бойцов, попавших в лапы бандитам, и прощальный, тусклый отблеск с капитанских погон. Мысли, одна дурнее другой, лезли в голову. Предположения сидели на предположении. Все, что было известно о тех людях, так это то, что они бандиты. А все остальное, включая то, что делать дальше, было совершенно непонятно. Сон таки сморил уставшего Ханина, но он не принес к утру ни решения проблем, ни отдыха телу и голове…