Мы шли к Победе через все преграды!

А дальше пошла полоса сравнительно нейтральных отношений. Первые путёвки в капстраны были финскими, на прилавках магазинов появились молочные продукты и финские яйца, мы стали носить финские зимние сапоги и шерстяные финские костюмы (и то, и другое носил и я – как покупатель был доволен). Апофеоз – мебель и бумага! Хотя я и изучаю самостоятельно товароведение, но отвлекаться не стану. Скажу лишь, что финская мебель куда удобнее, наряднее и практичнее творений бывших подданных короля Михая.

Сам же Маннергейм с фашистами, которых не смела с лица истории наша Победа, продолжал дружить. Он разъезжает на автомобиле самого Салазара, встречается с ним, как и с братом Франко Франциско Франко. Ну и компания! Вообще-то правомерно говорить о ФИНСКОМ ФАШИЗМЕ в чистом, так сказать виде. Достаточно вспомнить планы Маннергейма и его приспешников о Великой Финляндии от Невы до Урала с включением в состав сего государства ВСЕХ угро-финских народов СССР! И тут надо сделать важный акцент: до сих пор не проанализированы вопросы сотрудничества и духовного единства представителей этих народов с финскими фашистами. А работы тут у нас – непочатый край!

Полная противоположность Л. Власову – А. В. Шишов, автор очень нужной и полезной книги (её надо держать на рабочем столе каждому русскому патриоту!) – «Враги России с древнейших времён до наших дней» издательского дома «Вече», где имеется и глава «Барон в маршальском чине, трижды воевавший против Советской России». Кто это такой, и так ясно. Но самое интересное в том, что до конца жизни Маннергейм не научился бегло и чисто говорить по-фински как финн, а ведь к шведам отношение в стране Суоми, прямо скажем, неоднозначное…

И, наконец, – последние штрихи. В один из дней Победы на одном из телеканалов (не главных) шёл такой «праздничный» фильм, как финская лента «В тылу врага». Герои – финский диверсионный взвод, действующий за линией фронта. Враги – это мы. А кто такие телевизионщики, оскорбившие память наших героев? Тоже враги! И поопаснее тех.

Три ярких, как трассирующие пули, воспоминания. Стрелка Васильевского острова. Автобус. На асфальте лежит финн. Как сказала переводчица, умирает. Русский пожилой шофёр, выразившись, крепче не придумаешь, отрезал: «Они моего друга сапёра живьём сожгли!»

Второй эпизод. В середине 50-х годов довольно большим тиражом появляется в продаже том «Калевалы». Мальчишки читают взахлёб, хотя это и стихи, а не проза, к которой они привыкли. Отец одного моего приятеля, полистав книжку, мне и сыну заявил: «Читали бы лучшие русские былины! Знаю я их пропаганду: мельница Сампо перемелет всех врагов Суоми, финский богатырь заточит свой меч на уральских скалах!..»

Этих ребят из Сестрорецка нам не забыть: финны убили их родителей, лишили их крова. А маленькую родственницу поэта-блокадника Анатолия Молчанова убил финский снаряд в посёлке Дибуны уже после снятия блокады немецкой, но оставалась и продолжала действовать блокада финская. Фото Л. Прусьяна

Во время Зимней войны 1939–1940 годов Красной Армии удалось преодолеть оборону финнов

И на сладкое – анекдот. Как мне говорил мой дядя, кадровый рабочий Ижорского завода, боец Ижорского батальона: «У нас до войны группу передовиков труда в Сестрорецк в санаторий отправили. Была грибная пора, а они все страстные грибники. Собирали, собирали грибочки и где-то тихой сапой перешли реку Сестру… Вернулись они через недели три, но уже – через Москву! То-то было переполоху на заводе! Хорошо отдохнули ребята!»

…В большом зале Дома журналистов на Невском проспекте мы с моим учителем, завлитом театра «Родом из блокады» А. Я. Гребенщиковым, проводим вечер «Ленинградские писатели – участники вооружённых действий против Финляндии». Мне как бывшему писательскому кадровику поручено составить список. Составил, хотя и неполный: 40 человек – только из Ленинграда! А ведь были ещё и добровольцы-москвичи.

Звучали стихи, скупо цитировалась проза. Все пришли к выводу о том, что «Зимняя» война была генеральной репетицией войны большой. Жаль, не все чисто военные уроки удалось учесть, но в плане духовном именно тогда появилось понятие писатель-фронтовик, именно тогда набрала силу наша поэзия, удар по врагу которой можно сравнить с залпом легендарных «Катюш».

Н. Н. Сотников

Вспоминая финляндскую войну 1939–1940 годов

Тусклый свет маскировочный

из прищуренных фар.

И студёные ночи.

И сражений угар.

И в раненьях забвенье.

И по дому тоска.

Вечность там, где мгновенье.

Где мгновенье, – века.

Отступает, упорствуя,

ненавистный рубеж.

Мы готовим народ свой

для грядущих побед.

Коль не выйти нам к Выборгу

этой лютой зимой,

мы свободу не вырвем

никакою ценой,

мы блокады грядущей

никогда не прорвём!..